Литературный клуб

Литературный клуб Братства Вампиров. Творчество посетителей сайта. Вампирские стихи, байки, поэзия, проза, рассказы

  • Home
    Home This is where you can find all the blog posts throughout the site.
  • Categories
    Categories Displays a list of categories from this blog.
  • Tags
    Tags Displays a list of tags that have been used in the blog.
  • Bloggers
    Bloggers Search for your favorite blogger from this site.
  • Team Blogs
    Team Blogs Find your favorite team blogs here.
  • Login
    Login Login form

О вампирах

Стихи о вампирах

Posted by on in О вампирах
[i:6a79867d58]Этот рассказ я посвещаю лучшему другу и любимогу человеку, а именно тебе Саша.[/i:6a79867d58]



Вечер, небо чуть дышит закатом.
Закат, он всегда приходит по разному, сегодня ему понравились облака, он ловил их целый день, видимо слишком долго, они устали и стали меньше.
Солнце, чуть умытое весной, решило вздремнуть – закат укрыл его одеялом из уставших облаков.
Сидел на лавочке в сквере, хороший сквер – таких осталось мало, летом до упоения зеленый, большая клумба всегда пестрит чайными розами, но сегодня Март.
Крымский март – такого не встретишь ни где, воздух скользит в сумрачных ветвях абрикосов и миндаля.
Когда-то в детстве, на деревья сидели туземцы срывая ароматные косточки.
Туземцев давно отправили в резервации, а миндаль, миндаль тут уже давно..
Сигарета почти погасла, потряс пачку, откликнулась пустота.
Вздох, прозрачный воздух влетел, принося с собой весну.
Вдалеке замерещились силуэты, пара молодых ребят, смеясь, пришла в скверик.
Девушка, ей лет восемнадцать, смешная. Парень, пытающийся казаться серьезным, тоже улыбался.
Юность, почему её не замечают – странно, улыбка всегда хороша.. хотя нет, не всегда, но сегодня можно.
Легкий ветерок, налетел неожиданно, он знал, что его тут ждали.
Принеся с собой запах моря и каких-то пряностей.
На холме, загорелись огни домиков - в старый город забрел вечер.
Кое-где поднимался дымок труб, как странно смотреть весной на дым труб.
Кто видел стариков на лавочке, тот знает как это.
Осевшие, бородатые и мудрые, как в восточных сказках. Хотя.. нет это не восточная сказка, это сказка места.. места – где отдыхает Весна.
Часы на руке пискнули девять…
Улыбнулся.. Время тоже решило присесть рядом, иногда и ему хочется вдохнуть ветерок с моря.
Hits: 1467
0

Posted by on in О вампирах
[align=center:869b8a91af] Сергей Ламакин

ПУТЬ[/align:869b8a91af]


[align=center:869b8a91af]ПРОЛОГ[/align:869b8a91af]

[align=right:869b8a91af][i:869b8a91af]- Grandfather! Tell me a story!
- Oh, all right, go and get your storybook!
- No, no, a real story!
- A real story?
- Yes! Tell me about when you were a boy!
- Well then, I should have to take you back with me in a long way in time…

“Manowar”[/i:869b8a91af][/align:869b8a91af]Солнце выжигало глаза любому, кто осмеливался посмотреть вверх. Горячий ветер высушивал кожу. Потрескавшаяся земля молчаливо требовала влаги. По раскалённой равнине шли четверо.
Один из них, седой широкоплечий бородач в тяжёлых сапогах и кожаной юбке до колен, несущий на плече громадных размеров топор, глухо рыкнул:
- Скорей бы уже… Четвёртый день идём.
- К ночи как раз будем. – подал голос второй, высокий тощий старик, кутающийся, несмотря на жару, в грязно-коричневый балахон, и, как на посох, опирающийся на длинный двуручный меч.
- Смотри, Зо, неровен час, не дойдём, спечёмся. – хмыкнул третий, худощавый черноволосый парень лет двадцати пяти, в серой тунике, чёрных штанах и мягких сапогах, отороченных серым мехом. На поясе у парня покачивался прямой обоюдоострый меч-бастард.
- Ничего, я тебя понесу! – хохотнул бородач – Левое плечо у меня свободно!
- Ты лучше её понеси. – черноволосый кивком указал на четвёртую спутницу, такую же чернявую, как и он, девушку в свободных тёмно-синих одеяниях. Девушка шла молча, губы были плотно сжаты, красивое лицо с необычным разрезом глаз периодически белело. Судя по всему, девушка шла из последних сил.
Солнце смеялось над идущими, ветер швырялся пылью, небо было белым от жары. На горизонте зыбким миражом маячили горы.
Первой не выдержала девушка. Всё так же не произнеся ни слова, она тихо опустилась на землю. Черноволосый молча поднял её на руки и пошёл дальше. Старик в балахоне продержался на два часа дольше. Бородач взвалил его на левое плечо, а на правое, к топору, добавил двуручный меч старика.
К ночи они добрались до гор.


[align=center:869b8a91af]1[/align:869b8a91af]
Гангрел с наслаждением опустил голову в ледяную воду горного ручья. Чёрные волосы моментально намокли, и странными водорослями распластались на воде. Рядом плескался и фыркал, умываясь, гигант Бруха, а у костра пришедший в себя Лазомбра тихо беседовал с наконец-то переставшей молчать Камарильей. Вокруг тихо шуршала ночь и радостно лепетал ручей. Гангрел подумал, что после этих четырёх бесконечных дней в раскалённой пустыне, он был бы рад вообще не видеть солнце. Хотя бы какое-то время.
Лазомбра наконец-то скинул капюшон, открыв седую, как лунь, голову и бледное измождённое лицо.
- Дающий Силу живёт выше, и если мы пойдём дальше через час, то к исходу ночи будем у него. Ещё не поздно повернуть назад. Думайте.
Глаза Камарильи сверкнули двумя агатами:
- Нет! Назад не пойду! – откуда-то из складок тёмно-синего одеяния возник маленький деревянный кружок размером с монету. Через секунду он начал чернеть, охваченный пламенем костра.
- Я два раза не говорю. – проронил Бруха, бросая такой же кружок в костёр.
Гангрел просто молча улыбнулся, и третий деревянный кружок полетел в огонь.
- Да будет так! – кружок Лазомбры присоединился к остальным.
Гангрелу вспомнились слова Хозяина Неба, давшего им эти кружки: «Это осина, дерево, посвящённое Мне. Если захотите вернуться, просто покажите их Солнцу. Я буду ждать вас».
В огне медленно догорали осиновые кружки.


[align=center:869b8a91af]2[/align:869b8a91af]

Дающий Силу был стар. Он давным-давно забыл, как выглядел при рождении. Ему давно надоели демонические, аморфные, человеческие и звериные облики. Последние четыреста лет он жил в облике колодца.
Голос, звучащий из колодца, был глубоким, тихим и усталым:
- Что вы ищете?
- Силу.- Лазомбра отвечал за всех.
- Что движет вами?
- Жажда.
- Утолите её. Подойдите и загляните в меня. Но помните: вместе с Силой я даю Слабость. Загляните в меня – и ваши души сами выберут слабость для вас. Очистите мысли, ибо вашей слабостью станет то, что не нравится вашим душам сейчас, в этот момент, в ту секунду, когда вы получите Силу. Взвесившие всё да простят выбор!
Четыре взгляда ухнули в колодец, падая всё ниже. Вспышка слепящей боли пронзила всех четырёх, швыряя тела на землю и заставляя их корчиться в судорогах. Четыре крика зазвенели под сводом пещеры.
- Быть по сему. Вы получили Силу. Вы выбрали свою слабость.
- Какова она? – голос Гангрела дрожал, и прежде, чем колодец накрыл отколовшийся от свода обломок скалы, он успел услышать ответ:
- Бойтесь Солнца, Осины и Неба.


[align=center:869b8a91af]3[/align:869b8a91af]

Теперь они шли по ночам, успевая одолеть огромные расстояния и найти укрытие на день, когда рассвет только-только начинал стучать в виски горячими иглами.
Ищущие обрели Силу. Сила не утолила их жажду. Теперь они искали Знание, способное указать им, как её утолить. Пустыня сменилась зелёной равниной, равнина – лесами. Где-то в лесах высилась Пятиугольная Башня, в которой жил Хранящий Знание.


[align=center:869b8a91af]4[/align:869b8a91af]

Лазомбра дремал, прислонившись к стволу молоденькой сосны, и положив свой двуручный меч поперёк колен. Бруха, помахивая топором, бродил по ночной чаще, выискивая сухое деревце для костра, и старательно обходя осины. Камарилья совершенно по-детски игралась маленькой красно-зелёной молнией, бегающей по красивым изящным пальцам. Гангрел сидел рядом, внимательно наблюдая за лицом улыбающейся Камарильи.
- Что ты будешь делать, когда мы закончим путь?
- Я? - Камарилья задумалась – Я буду хранить красоту. Находить, спасать и хранить. – она снова улыбнулась.
- Знаешь, я всю жизнь был охотником. Хотя и умер в бою. А теперь хочется побыть зверем. Почувствовать себя тем, на кого сам всю жизнь охотился.
- И тем самым искупить вину перед убитыми тобой? – подал голос проснувшийся Лазомбра.
- Не знаю… - Гангрел пожал плечами – Может быть и так. А ты?
Лазомбра невесело улыбнулся:
- Я родился сыном вождя. Всю свою жизнь я был вождём. И умер тоже вождём. И вряд ли смогу быть кем-то другим.
На землю упала охапка дров.
- А я буду просто жить! – громыхнул бас Брухи – И радоваться этому!


[align=center:869b8a91af]5[/align:869b8a91af]

Пятиугольную Башню охраняли люди. Воины древнего Ордена, присягнувшие на верность Хранящему знание. Суровые и молчаливые. Не пропускающие в башню никого.
Двуручный меч Лазомбры взметнулся в его худых цепких руках, и предводитель людей Ордена рухнул, рассечённый до пояса вместе с доспехом. И люди приняли бой.


[align=center:869b8a91af]6[/align:869b8a91af]

Они вошли в зал Хранящего Знание, покрытые кровью и с обнажённым оружием. Познавшие Силу снова научились убивать.
Хранящий Знание открыл глаза и долго смотрел на них. Потом прошептал:
- Ради Знания вы пролили кровь. Она вас не забудет. Получив жизнь, вы вспомните мои слова. А теперь слушайте…


[align=center:869b8a91af]7[/align:869b8a91af]

Они уходили. В ушах ещё звенели слова, произнесённые на Древнем Языке Богов. Слова, давшие им Знание. Слова, научившие их печали и холоду в душах. Они шли за Жизнью. Они шли к Хозяину Смерти.
Когда на лесной поляне им встретились оборванные, вооружённые чем попало люди, они снова обнажили мечи. А когда оставшиеся в живых побежали, Гангрел бросил меч и бросился за ними. Когда он вернулся, губы его были испачканы кровью.


[align=center:869b8a91af]8[/align:869b8a91af]

Чертоги Хозяина Смерти были наполнены туманом и тусклым серебряным блеском. У ворот Лазомбра размахнулся, и всадил свой меч в землю.
- Там он не понадобится. Оставьте оружие здесь.
Рядом с двуручником закачался бастард. Возле них удобно устроился топор. Камарилья снова молчала. Гангрел погладил её по щеке. Лазомбра перевёл взгляд на Бруху, помолчал, и тихо произнёс:
- Пора. Идём.
Трон Хозяина Смерти пустовал. Они вошли в тронный зал, и, как по команде, опустились на колени, закрыв глаза.
За их спинами бесшумно возникла молодая девушка со спадающей на лицо седой прядью. Так же бесшумно она по очереди коснулась тонкими пальцами лба каждого из них.
Когда все четверо перестали биться в агонии, девушка маленьким серебряным ножом вскрыла себе запястье, и влила несколько капель в открытые в беззвучном крике рты.


[align=center:869b8a91af]9[/align:869b8a91af]

Познавшие Силу получили Знание.


[align=center:869b8a91af]10[/align:869b8a91af]

Получившие Знание вкусили крови.


[align=center:869b8a91af]11[/align:869b8a91af]

Вкусившие крови получили Жизнь.


[align=center:869b8a91af]12[/align:869b8a91af]

Получившие Жизнь вернулись в Мир Живых.


[align=center:869b8a91af]13[/align:869b8a91af]

И вспомнили слова Хранящего Знание.


[align=center:869b8a91af]ЭПИЛОГ[/align:869b8a91af]

[i:869b8a91af][align=right:869b8a91af]- …Well, that’s it. Did you like the story?
- Yes! It was great!
- Oh, I’m glad. Now off to bed with you.
- Grandfather!
- Yes?
- Who were that four men?..

“Manowar”[/align:869b8a91af][/i:869b8a91af]
«…Но нашлись четыре души, возроптавшие: Господи, нет нам радости в Твоём раю и нет успокоения. Отпусти нас!
И сказал Он: идите с миром.
И ещё сказал Он: Я буду ждать вас»…

…Ночной город, вымытый дочиста недавним дождём, сверкал и переливался огнями реклам, фарами редких машин и желтыми бликами фонарей. Я медленно шёл по улице, вдыхая свежий и влажный ночной воздух. Впереди замаячила смутно знакомая тень. Встряхнувшись, я принял человеческий облик.
Навстречу мне шла черноволосая девушка. По её красивому лицу с необычным разрезом глаз блуждала улыбка, а по красивым изящным пальцам бегала маленькая красно-зелёная молния.
За спиной рыкнул мотор «Харлея», и заросший бородищей седой громила радостно улыбнулся, вылезая из седла.
С тихим шелестом подъехал лимузин, и из него вышел элегантно одетый худощавый старик.
Я улыбнулся.


Одесса, 6:55
11.12.03
Hits: 1568
0

Posted by on in О вампирах
Сегодня в раю хорошая погода. Всё как всегда. Ангелы греются на солнышке и сушат крылья после ночного ливня. Я кидаю на них полу озорной взгляд и убегаю к озеру, что на тёмной стороне рая. Ангелы постарше часто говорят, что я простужусь. Но я думаю, что это они меня просто пугают. Боятся, что захочу спускаться Туда. Оно отражается в Зеркальном пруду. И на самом – то деле мне Туда не хочется. Просто пруд этот очень красив.
Мне слишком часто говорят, что я чересчур любопытна. Настолько часто, что мне даже становится стыдно. Но любопытство от этого не убывает, и я продолжаю искать хоть одного ангела, который Там побывал, в виде ангела, разумеется. В этой части рая таких нет. Здесь я всех знаю. Но рай гораздо больше, чем мог бы быть, и где нибудь, на тёмной ли, на светлой ли сторон рая я этого ангела обязательно отыщу.
На самом деле, это просто не честно. Я - единственный ангел, который Там никогда не был. И Зеркальный пруд нужен для тех, кто хочет увидеть тех, кто Там живёт. И я – единственный ангел, которому некого видеть в этом пруду. Хотя признаюсь, не видела никого, кто бы туда смотрел. Наверное, боятся захотеть вернуться. И ведь никто даже не объяснит, почему нельзя Туда спускаться?
Я снова вглядываюсь в Зеркальный пруд. Лица Там в основном грустные, усталые, обречённые. Но много и таких счастливых лиц, каких у нас в раю не бывает. Каждый ангел обязательно кого-то покинул. Хотя где-то на окраинах рая есть счастливые ангелы, которые дождались. Я их никогда не видела. Да и приставать к ним с дурацкими вопросами мне не хочется.
Ко мне подходит высокий светловолосый ангел. Когда он говорит со мной, я узнаю, что он ждёт сестру. По тону, по цвету голоса. Я живу тут достаточно долго, чтобы понимать, кого я напоминаю.
Он говорит о том, что мне не следует сидеть здесь. Что это может свести меня с ума. Внезапно он оглядывается и с вздохом шепчет мне имя. Его уже нет рядом, когда я оправляюсь от ужаса. Надо сказать, что имя ангела похоже более на чувство, чем на слово. На картинку, на ассоциацию. Имя моего светловолосого брата, некогда бывшее Валерой, превратилось в звук камушка, прыгающего по Зеркальному пруду. Конечно, никакой негодник не смог бы кинуть камушек в пруд, но ассоциация была такая. То же имя, что он прошептал мне было полно боли, несчастья, яда и чего-то невыразимо прекрасного. Как змея на надгробии. Впрочем, я не видела ни змей, ни надгробий. Эмоция была настолько сильной, что мне хотелось сесть и заплакать, жить, умереть, и ничего более не хотеть, и желать всего сразу.
И это имя ангела?
Я склоняюсь к пруду так низко, что почти касаюсь губами воды. Я скажу это имя так тихо, как это возможно. Я буду знать, кого я ищу и более не придётся мне произносить это имя вслух. При этой мысли радость берёт меня за руку. Я смеюсь, смех отдаётся от воды и чирикает вокруг меня. Я радуюсь, но помню, что должна ещё произнести это имя.
Я говорю, и сердце моё то бьётся сильнее, то совсем останавливается. Мне очень страшно, но пугает меня уже не имя. Скорее ожидание, предчувствие….. Всё это очень волновало меня.
Но, вот оно, изображение на дне Зеркального начинает проясняться. Грустно, грустно и стыдно. Нет, вовсе он не похож на змею на могильном камне. Скорее, на тот самый заброшенный кусок гранита посреди болота, кишащего змеями. Он ступает медленно, будто с трудом. Некогда сильные крылья волочатся сзади, прямо по грязи и по лужам. Нечеловеческая обречённость скользила в каждом вздохе. Человек, оставивший ад на земле, лишь для того чтобы обрести ад на небесах. И нет ему места здесь, нет и там.
Я отворачиваюсь от пруда. Я совсем разбита. Нет, невозможно спросить у него всё, что я хотела. Не хочу услышать в ответ этот смех, слишком тяжёлый и печальный, чтобы быть смехом. Не хочу, он повиснет на мне серой паутиной, сделав самой печальной из тех, кто не знал горя. И из тех, кто расцвёл на его колючей проволке.
Смешно, колючую проволку я тоже не видела.
И всё же…. Я должна найти его. Просто попросить прощения. Забыть навсегда. Вычеркнуть из памяти. Стать обычной и сушить крылья на солнце.
Наконец, я засыпаю. Может, глубокий обморок. Во сне я вижу много-много роз. Они осыпаются. Я касаюсь их легонько, и жёсткие сухие лепесточки падают мне на лицо. Мне нравится эта новая игра. Я рушу хрупкий цветок снова и снова, каждый раз ощущая что-то новое. Я готова была провести вечность за странным своим увлечением. Вечность в фантазиях. Было что-то зовущее в этой перспективе.
Но кто-то будит меня, будто понимая, что вечное забвение может забрать меня навсегда в свои объятья. Я открываю глаза с неохотой. Не хочу смотреть, хочу обратно к розам. Но руки настойчиво будят меня, и чей-то голос говорит: Не надо. Я знаю почти наверняка, кого увижу. Страх возвращается, пока я открываю глаза. Он повторяет: Не надо губить себя. Я злюсь на него, на себя. Зачем он пришёл, зачем разбудил? Зачем хотела увидеть? Мне стыдно за злость. И я отворачиваюсь. Он садится рядом на голубой песочек Зеркального пруда. И я не могу прогнать, упрекнуть, ведь сама искала. Я поворачиваюсь и говорю. Я говорю, но понимаю, что сама путаюсь, пытаясь сказать спасибо и прости в одном предложении. Я окончательно теряюсь в словах. Он же молчит и слушает бессвязный мой бред. Не зная, что сказала, я снова отворачиваюсь.
И тут я снова оказываюсь в той комнате. Комната пустая, белая, только двери много-много дверей. Они все открыты, и я начинаю судорожно оглядываться, ожидая худшего со всех сторон. И я не могу встать, не могу закрыть эти двери. Я пытаюсь удержать отчаяние, ведь я была здесь, я должна знать, что делать. Но сознание не имеет более значение. Только истерика. Крик. Закрой двери, закрой, прошу! С трудом я узнаю в этом возгласе собственный. И я благодарна той половине меня которая помнила, что не вся я здесь.
Двери захлопываются внезапно. Я снова стою здесь и сейчас. Я понимаю, но понимаю будто потом. И я точно знаю, кто помог мне. Но всё разумное где-то впереди. Я кричу собственную благодарность почти также истерично, как секунды назад кричала о помощи. Где-то там впереди, я грущу, что так груба. Но здесь мне всё равно, я слишком напугана. Я хочу только убежать и спрятаться. Я плачу, кажется, я сейчас задохнусь.
Всё кажется мне таким размытым, будто я вижу себя на дне Зеркального пруда. И я не я вовсе, а просто ещё одна прозрачная тень Оттуда. Кто-то берёт за руку кого-то. Не спрашивая, не жалея. И кто-то хочет извиниться за свои слёзы, но молчит только потому, что её просили, так как просят только себя.
И всё становится такой же фантазией, как сон про розы. Я заставляю себя вернуться и понять, что всё реально. Он так же сидит на песке, а я так же сижу рядом. Он всё ещё держит меня за руку. Смотрит так, будто всё это было с ним. Неужели он такой же как я? Неужели он никогда не был человеком?
На самом то деле, я вовсе ничего не хочу знать о нём. Я…. Я не хочу разумно рассуждать, и, наконец находя в себе силы, вскакиваю. Но ещё не бегу. Вид у меня очень удивлённый, потому как разум в будущем наконец догнал разум в настоящем. Я хочу бежать уже, но забываю отпустить его руку. Я смотрю на неожиданную преграду, так словно не я сама её воздвигла.
Наивное удивление моё только возрастает, стоит мне опустить руку беспрепятственно. Мне кажется, что даже он улыбается, но я не смотрю. Наконец, я убегаю. Когда я оказываюсь в своём убежище, ночь уже наступила. Я так и не сказала….
Но я сплю уже. Сон, пустой, как то, что за дверью, чёрный, как ночь, чёрный, как его потрёпанные крылья. Наверное он мне снится. Хорошо бы. Странная мысль. На этот раз я не пытаюсь остаться во сне навсегда. Мне кажется, что меня лихорадит.
Я открываю глаза и вижу. Я вижу свет, много яркого света. Лица давно забытых мною дорогих мне ангелов. Сколько же я спала? Медленно я начинаю вспоминать их имена. Валера, мой брат, говорит: - Мы ищем тебя три дня…. Ты очень тяжело больна…. Я не хочу его слушать. Я не больна, только чувствую себя немного беспокойно. – Отпусти! – прошу я. Но видно им хочется нарочно меня подержать здесь подольше. Я сажусь, потому что стоять мне ещё тяжело. Они говорят, что мне стоит лечь. Но я не слышу их, как они не слышали меня.
Пять шуршащих, чирикающих, шумящих ангельских имён вокруг меня. Беспокойство не желает пропадать. Я – то знаю, кого я ищу. Мне кажется, что вовсе он не придёт, что всё правда снилось мне в бреду болезни.
Но я слышу знакомый голос. Я оборачиваюсь. Я вижу моего брата, он выглядит зло. Он кричит – Что тебе надо?! Уходи отсюда! Уходи Туда, навсегда. – Ты несправедлив, брат Валера, - говорю я – он спас мне жизнь. – Нет, он отнял её у тебя! Я не хочу больше говорить с Валерой. Теперь я уже могу встать, превозмогая ад. Я подхожу к ним, не смотря на то, что каждый шаг – это капля крови.
Не знаю, кто держит меня, когда я начинаю падать. Я спрашиваю - Ты мой друг? Он говорит да, предупреждая, что он всё равно уйдёт Туда. Навсегда. Я пытаюсь отговорить его, но тщетно. Внезапно он спрашивает – Так ты идёшь со мной? Я киваю головой. Прости, Валера, я была плохой сестрой! Всё проясняется, но я вижу только его лицо. Он смотрит почти не так холодно. Он берёт меня за руку, а потом….. Падение….
[font=Arial:da5f36578e] [/font:da5f36578e]
Hits: 1519
0

Posted by on in О вампирах
Предисловие
*****************************************************************************
Soul’Gulutt
*****************************************************************************
Но пока что это Они, кто умирал за него…

При перенасыщении сознания эмоциями или чувствами в конечном итоге не ощущаешь ничего. Можно лишь догадаться что случилось: холодная кованная сталь рассекла плоть ниже груди, медленно погрузилась в сущность, уничтожая попавшиеся на пути органы; тяжелый крепкий предмет сферической формы с прикрепленными маленькими лезвиями опустился на голову в районе затылка, споря с надеждами на последующее существование.
Но процесс не важен, как, впрочем, и результат. Свет в конце туннеля, последний коридор, путь в никуда – лишь дразнящий момент, и снова смерть извергает проклятую душу в тело, порой даже чистое, беспорочное, невинное, но разве это теперь имеет значение?
Кто бы это ни был: Великий и безжалостный Император, старый и дряхлый кузнец, простой воин, мудрый старец – все они оставляют мне то, что никогда мне не было нужно, стоя на двух ногах. Они встретили меня гордо выпрямив спины, героически поднявшись на ноги, как будто встречая неотвратимую героическую кончину… Когда-нибудь мне придется за это отвечать, и я отвечу.
Серое пространство стало потихоньку обретать синие тона. Солнце светило так близко, что, казалось, освещает легкие облака алым цветом прямо изнутри. Море выстилало широкую тропинку к месту под солнцем, покачивая ее мягкими но тревожными волнами. Ветер дул. Песок периодически шуршал под напором ленивых раскатистых волн.
Да, я тут, я жив и я безудержно голоден. Сделав медленный, оценивающий ситуацию, поворот вокруг своей оси, постепенно перебирая мягкий и теплый песок ногами, для меня всё стало ясно.
Крохотный песчаный необитаемый островок, который даже крабы не удосуживаются посетить. Две кокосовые пальмы подчистую обнесены голодными руками, моими руками, оставляющими разбитую скорлупу бесцельно валяться на песке. Безуспешные попытки развести драгоценный в ночную пору костер тоже не ускользнули от взгляда на этот новый мир, мир не принадлежащий мне.
Смех вырвался из озябшей от болезней груди, не смех – хохот:
- Ха-ха-ха-ха! Теперь ты спасаешь людей от безумия? Или ты ошиблась на этот раз?
Но амулет так бесцельно и болтался на груди. Я обернулся найти ответ, ответ на мой вопрос. Пальмы были целы, на скорлупах ничего не выцарапано, а на песке никто даже не пытался ничего начертить. Что-то не клеилось.
Внезапное неистовство стало подступать снизу, заселять грудь, шею, плечи, лицо, но это было лишним. В одно лишь мгновение я сумел отогнать приступ ярости и снова залился болезненным смехом.
-Что же ты преподнесла мне на этот раз? Тебе не удастся меня сломить, слышишь? Никогда!
Волны продолжали свою не прекращающуюся войну с берегом – то наступая, то отступая от него. Война настолько тихая и отдаленная, что не вызывала ни страха ни тревоги, а лишь теплое спокойствие.
Согнуть избитые ноги, опуститься на колени, а потом растянуться на мягком песке. Мне это нужно как никогда. Еда не нужна, чтобы отдыхала душа. Буду лежать пока не скончаюсь от голода, а дальше сориентируюсь.
Тихо… как же тихо….
Солнце утонуло, море поглотило райскую тропу, вокруг возникла тьма, на которой существовали в сладостном одиночестве, отчужденно друг от друга, звёзды и одна единственная луна, предпочитающая вести свой путь по небу в ночи. Холодный бриз бодрил душу, угнетая тело. Маленькие невидимые облачка летали по вездесущему мрачному пространству.
Моя душа лежала в узурпированном теле, требуя покоя от мыслей, сновидений и контактов с другими людьми.
Луна ушла, звезды потухли, и снова проснулось солнце, символ жизни и радости, но что это!? Что посмело омрачить мой отдых?
Проклятие! Этот корабль направляется к этому острову!
Теперь это не обреченное на безумие тело. Это был человек. Человек, который мог бы почувствовать безудержную радость спасения, который цеплялся за жизнь не имея надежды, лишь веря в то, чего его лишил я…
Отчаяние… В очередной раз понимаю с абсолютной точностью какой смысл имеет это слово…


Послесловие
*****************************************************************************
Wrap of Ire
*****************************************************************************

Как-то раз он встретил молодую девушку, и она по его словам была на столько живая, излучала столько света и радости, что он полюбил её. Полюбил как своего ребенка, как свою единственную дочь.
И он стал следить за тем, чтобы она не встречалась с теми проблемами, что могли сломать её дух, или заставить гнуться под ними. Он взял её в ученицы, стал готовить к возможной встрече с такими проблемами. Она грела его ослабшую душу, и он никогда не сковывал её, не ограничивал в свободе мыслей и действий, не учил что плохо, а что хорошо. Он знал, что она сама прекрасно знает это все и просто решил дать ей частицу того опыта, который мог бы оберегать её в тяжелую минуту.
Но не прошло и месяца, как с ними приключилось следующее:
В лучах рассвета они шествовали по весенней улице города. Щебетали птицы, деревья небрежно роняли тёмные рванные полупрозрачные плащи на мощенную камнями дорогу. Она делилась с ним своими сомнениями по поводу совершенных поступков, а он рассказывал ей параллельные истории, наполненные кристально чистой моралью, укрепляя ее уверенность в себе, но и не поселяя в ее разуме самоуверенность.
Она смеялась, он счастливо улыбался, вытирая назревающие слезы с глаз долой. Все было прекрасно, он знал, что судьба свела его с содействием правого дела…
Но беспокойство играло с ним, заставляя сосредоточенно слушать, видеть и думать по сторонам. И беспокойство было не напрасно. Пустующие улочки были не от длительного сна населения города – все собрались в центре огромной толпой, гигантским тихим зверем, шуршащим шепотом своих безмерных конечностей. Лицо учителя искривилось в гримасе отвращения к безысходному происшествию. Она продолжала идти и лить свой голос в туннеле зеленеющих деревянных стен и небосвода, не заметив происходящего. Ее голос прервал крик бодрого и надменного молодого человека, вначале голося суровым приговором, иногда прерываясь чересчур высокими нотками, пытаясь совладать со своим возбуждением.
То были обвинения, проклятия, осуждения. Она ничего не могла понять, её отвели в сторону несколько мужчин, подальше от учителя, а его продолжали обвинять в колдовстве, чернокнижии, ереси, в ношении в себе демонического отродья, во всех грехах, которые только знали. Все происходило так быстро, и в то же время так плавно и нежно. Воздух стал густым, мягким, все смешалось в кучу. Он смиренно шел, куда его вели, показывая ладонью ей, чтобы она стояла на месте, не двигалась, шевелил губами, молвил, что так и должно быть, что все хорошо. Она закричала, пытаясь прорваться к нему, защитить его, своего учителя, заменяющего ей отца.
Она была сиротой. Невысокой и нежной, стройной и грациозной, с вьющимися рыживато-осенними волосами; с множеством веснушек на почти всегда смеющемся лице. Курносая и кареглазая. Она была влюблена в крепкого и озорного парня, работающего у мастера кожных изделий подмастерьем. Она любила запах необработанной кожи, любила его крепкую фигуру, лицо с ухмылкой, большие и сильные руки, его руки, которыми он ударил её за то, что она побежала на помощь своему учителю.
Со стеклянными глазами девушка летела на землю, все еще передвигаясь к нему. Брань мужчин, проклятия, обвинения женщин и старых баб, угрозы, плевки, летящие гнилые фрукты и овощи… Белая ярость затмила его рассудок, удар-другой, крики, вопли, паника, девушка летела на землю, он летел защитить её, оберечь, отомстить, у него ничего кроме неё не было, ничего.
Холод прошел по нагой шее, мир завертелся и упал на него всем своим весом, раздавливая все цвета в одно большое белое пятно, вращающееся в полной тьме. Круглое стало квадратным, появились колонны, цвета стали занимать свои места, немного потолкавшись и помешавшись в гуще света. Бежевые колонны держали потолок, вместо пола была песчаная почва, стены были усеяны людьми, лицезревшими происходящее в середине помещения.
Раздражающий удар по локтю навлек на себя все внимание, вся ярость, все отчаяние влилось в кулак, сжимающий деревянную рукоять палкообразного меча. Удар наотмашь напрочь снес голову светловолосому юноше лет пятнадцати. Возможно это когда-то был лучший друг хозяина тела, все не имело больше никакого значения. Почти все…
Под оханье толпы размашистыми шагами мгновенно был покинут зал, улица, городок, не было ни голода, ни усталости – была лишь злость, ненависть, отчаяние…
Он знал множество городов, множество троп – он бежал туда, не останавливаясь, не щадя тело бедняги, останавливаясь лишь затем, чтобы отобрать у невинных проезжих свежих лошадей и затем, чтобы припасть к чистому ручью, с плачем глядя на юное лицо красивого парня, смотрящее на него уставшими печальными глазами из ручья.
Он бежал, ехал, несся туда, куда ехать не было уже смысла.
Почти пустующие улицы крыли в себе некую печальную повседневность, дома молчали в тени вечерних звезд, люди сновали из стороны в сторону, очистив сознание от забот и полезных мыслей, поглядывая на несущегося по улицам и переулкам юношу.
Земля была усеяна гнилыми фруктами и овощами. Камнями и грязью. Маленькие иссохшие ноги висели над землей, покачиваясь от малейшего нежного ветерка. Один сандаль оставил часть её тела, обнажая стопу, которая своим цветом сливалась с окружающим мраком. Тело истощилось, мертвое лицо держало на себе гримасу ужаса и боли, руки были вместе привязаны над головой к деревянному бруску виселицы. Волосы потеряли свой цвет, как и веснушки, пустые глазницы глядели на черных птиц. В воздухе стоял мерзкий сладкий запах.
Ужасный истошный вопль послышался из его истощенной груди. Душераздирающий крик пробудил все это ненавистное население, все стали собираться на улицах, усеянных уже горящими фонарями. Крича и плача маленький истощенный юноша внезапно стал разбивал плоть здоровых мужчин в дребезги. Всех, вне зависимости от возраста, пола и положения в обществе. Богатых и нищих, стариков и девушек – убивал, уничтожал, раздавливал как мерзких насекомых, превращал их тела в куски багровой плоти. Палка сразу же сломалась, он брал камни, отбирал вилы, лопаты, отнял саблю у мертвого стражника, но и та не долго выдержала. Три стрелы торчали из его ноги, живота и плеча, Он плакал кровавыми слезами, кричал беззвучным хрипом, но тут его остановила четвертая стрела, застрявшая в глазном яблоке, и глубже.
Но дух его кричал в яростном отчаянии. Он опять примчался туда истощенный и отчаянный – дабы добить их всех. Раздавить, уничтожить.
Запах смерти и ужаса наполнил безлюдный город. Пожилой мужчина со всхлипыванием опустился на колени. Из левой руки торчала поломанная кость. Слезы пробивали в красной маске розовые тоннели, капали красными каплями на ту дорогу, по которой они шествовали. Сломанная стрела торчала из груди... где они общались и смеялись… Глубокая рана в ноге пульсирующее извергала красную жидкость... где они ели сорванные с деревьев фрукты, чей сок стекал по её маленькому нежному подбородку. А взрослый мужчина продолжал тихо плакать, всхлипывая, потрясая головой, подергивая нижней губой, пока не упал и его глаза не окрасились в пустые тона.
Тогда он попал на безлюдный крохотный островок. Лег возле кучи дров, которые должны были быть костром, под пальмой и только подумал: “Тихо… как же тихо….”.

Hits: 1168
0

Posted by on in О вампирах
Песчанные сугробы дарают ветру смертоносное начало. Жалящее солнце, безжалостно преображает песчанные бури в блуждаюшие азыки пламени. Рассколенный воздух бережно кепятит кровь.
Ошибка природы.. плоды человека.. А ведь начиналочь все так хорошо…
1985 год, на операционном столе Жизнь поймала еще одну душу, отведя ей время в несколько лет.. В зале ожидания от Скуки томилась Судьба, неподалеку спала Любовь и до крови разгрызла ногти Ненависть. Счастье, сидящее по другую сторону круглого стола, не могло сдержать истирического смеха. Многим была неприятна компания Горя, которое обиженно закрыло дверь, Зависть не упустила этого момента, она не упускала ничего. Ее глаза сравнимы с глазами Страха, который боялся самого себя. Многие пришли, Надежда тоже была в списках, но она все время занята. Она тысячи лет потратила на бесполезные разговоры с Безразличием и где-то здесь.. умело пряталось Одиночество…
Судьба с Обманом заполнили список на второй прием, который должен был состоятся в одном из следующих дней. Для тех, кто не смог придти сегодня. Почерк обмана было узнать тяжело, но.. В этих списках были Миланхолия, Дипрессия, Совесть, многие были записаны повторно и не приходили лишь те, кто видел следы обмана.. Все удивлялись поведением Веры - родная сестра Недоверия, различить их было сложно, как не странно, но это так.. Они всегда были в хороших отношениях со многими присутствующими в зале, часто общались с Обманом, Пониманием, Надеждой.. Их явные различия покрывали многие, а Спор всегда учавствовал в подобной дискуссии путая основание. Жаль, что понимание часто молчит, оно могло бы пролить немного света.
Громко открылась дверь, с сопроваждающим грохотом и визгом. Взгляды ожидающих были отвлечены. Нетрпеливость лежала рядом и скривившись почёсылвала себе лоб, она опять подсматривала в замочную скважину.
Жизнь – это мальчик, мы разместим его в недавно освободившейся палате 1834.
Спор – Может лучше.. – спокойное начало было перебито хлопком вновь закрытой двери. – Ну вот так всегда!
Еще недавно отдельные примеры вновь переплелись в общий балаган. Человек не мог не слышать их криков, в которых Спор занимал главню роль. Все это могло продолжаться еще несколько лет пока не заговорило Понимание.
Понимание – Что вы делаете? Мы все собрались, что бы делиться своими знаниями. Вы что забыли, что происходит, если мы все нарушаем границы?
Все молча пялились на Понимание. Безумию стало не по себе и оно покинуло помещение в ожидание присев у стен здания. Не известно, какой еще кавардак мог случиться после этих слов, если бы не вновь распахивающаяся дверь. Человечка в колыбели перевозили в палату 1834. Все замерли.. за исключением Нетерпеливости. Та, от спешки ломая себе ноги, хотела посмотреть на человечка первой. Следом за ней ринулись остальные, а безумие вновь улыбалось в предвкушении.
Понимание без упреков проборматало себе под нос:
– Стервятники…
Человечек не понимал, что происходит, у него небыло возможности оценить эту дикость. Для него было все ново и даже этот хаос казался забавным.
Проходили годы, ему понравилась Дружба, Доброта, он пользовался всем без Понимания. Зависть и поступки ради своей выгоды не беспокоили Совесть. Понимание не считало нужным его отвлекать, разьяснять, приводить примеры, привлекать Совесть. Безмятежная, спокойная жизнь…
Песчанные сугробы дарают ветру смертоносное начало. Жалящее солнце, безжалостно преображает песчанные бури в блуждаюшие азыки пламени. Рассколенный воздух бережно кепятит кровь.
Ошибка природы.. плоды человека.. имеет ли это значения, что-то сломалось, странно все это, но… он не хотел идти другой дорогой, он не мог, все они были потеряны для него. Обжигая ступни ног о песчанные угли он бессильно волочился вперед, куда… кто знает, нужно было идти, он надеялся, что куда-нибудь да выйдет.
По пути он потерял Судьбу, она умерла в попытке подставить ногу. Жалость сильно запылилась и порывы ее были редки, определенны, а Любовь не видела смысла следовать за человеком туда, где небыло жизни. Совесть – стервятники то и дело клевали в спину и смеялись с высоты. Возникало желание претвориться мертвым, что бы свернуть пару голов, но.. они очень скоро тоже покинули его, так же внезапно, как и появились.
Сколько еще.. сколько можно, безразличие не дает возможности, что-то начать. Его ненависть к себе придает сил к следущему шагу, боль не дает заснуть среди этого ада, не принимая иллюзию оазиса умереть среди него. Отвергается многое, почти катигорически, просто отвергается.
Он одинок находясь со всеми. Он может чувствовать боль других, так же как и радость, которые когда-то он переживал. Понимание стало верным наставником, но всем нужно уметь пользоваться. Оно так же проклинает даруя ответ. Вопросов по прежнему много.. было много, а теперь..
…никогда не получит прощения и жизнь вновь найдет его душу…
Hits: 1321
0