Из моря выехал на огромной черно-зеленой лошади гигантский рыцарь. Доспехи, казалось, были сгнившие и проржавевшие, они не блестели металлом и только миллиарды капелек летели радужной россыпью. Вынутый из ножен меч тускло отсвечивал в первых лучах солнца вековым наростом слизи, а потоки соленой воды застыли на зазубренных его краях. Лошадь набирала скорость…Из-под открытого забрала война виднелось иссеченное в битвах, покрытое некрасивой щетиной, лицо. Переломанный нос, шрамы на щеках… сквозь ощерившиеся в хищном оскале шелушащиеся губы, цвета водорослей, были видны длинные, бурые нечеловеческие зубы. Только в желтых, как балтийский янтарь, глазах виднелось человеческое отчаянье.
Как дух древних холодных вод Балтики он выехал беззвучно в яркое солнечное утро.
На коленях сидел пожилой воитель, полоща в воде полы изъеденного временем плаща. По его щекам текли густые зеленовато-бурые слезы. Под ногами растерянно поводившей ушами лошади лежало тело прекрасной молодой женщины. Саван ей заменяла грубая холстовая рубаха. А на месте глаз зияли черные дыры запекшейся крови. Ее нежный рот с осколками зубов был по-прежнему прекрасен. А волосы так же медово-золотистые были теперь игрушкой для набегавших волн.
-Аракхана! Мио иларши! Аракхана!!!! – раздавался стон над стальным морским простором.
Он поднял тело и, оступаясь, побрел по воде. Ее вывернутые из суставов руки плетьми висели и покачивались в такт его неверному шагу.
- Аракхана! Мио иларши! Аракхана!!!!
Там где волна догоняет волну…там, где печалям нет места…я к сердцу цветную ракушку прижму…ты услышишь, как оно бьется…
Он затянул песком кресты их церквей, он размыл их дома, он ворвался в школы смыв с улиц булыжник…В этом городе мы больше не живем.
Не грустиСказка...очень древняя сказка из древних миров...ее помняит только песок, да я..