Гэбриэл последний раз коснулся пальцами клавиш и слегка откинулся назад. Прощальный аккорд золотистым блеском повис в воздухе, долго еще плавно парил среди полутьмы небольшого клуба на одной из центральных улочек города. Он положил руки на клавиши, и стал постепенно отключать синтезатор. Его широкие, массивные ладони на удивление легко парили над бесчисленными клавишами и кнопками, опровергая суждение о том, что силовые упражнения и музыка мало совместимы.
Гэбриэл знал в этой жизни только два увлечения. Первым была музыка, вторым - бодибилдинг. Оба этих несходных занятия удивительным образом отражались и на его внешности, и на его образе жизни. Он был очень высоким, мощным, с превосходно развитой рельефной мускулатурой. Очертания лица были такими же, как у бесчисленных посетителей тренажерных залов - тяжеловесный подбородок, развитые скулы. Но при этом одет он был со всем присущим богеме шиком и "художественным" беспорядком, носил длинные волосы, только на тренировках собирая их в "хвост", чем резко выделялся среди своих сотоварищей - коротко подстриженных, аккуратно одетых.
Он неплохо играл на гитаре и исполнял песни собственного сочинения, удивительно хорошо подражая французским шансонье прошедших годов. Но чаще он выступал с маленькими шоу - как раз вот на такое небольшое кафе-клуб. Тема всех шоу, как и названия его электронных композиция, была всегда одна и та же: вампиры. Темная романтика. Его псевдонимом было имя Дракулы, музыка была мрачной и тяжелой, но в меру, и удивительным образом могла сочетать в себе средневековые странноватые ритмы и попсовую доступность любому слушателю. В черном костюме, частично стилизованном под средневековье, с легким макияжем, делающим лицо пронзительно бледным, а глаза чернее, чем на самом деле, он производил неизгладимое впечатление на многих слушателей. Чаще, впрочем, на слушательниц. Самые утонченные поклонники стиля готической музыки оценивали его выступления весьма лестно.
Несмотря на отъявленную мрачность сценического имиджа, Гэбриэл на самом деле не был ни мрачным, ни загадочным. Он просто играл роль - третьим его увлечением, не реализованным не в силу отсутствия таланта, а по иным причинам, был театр. Играл, но не вживался. И после своих выступлений он обычно сидел вдалеке от сцены, которую уступал прочим исполнителям, пил пиво или какой-нибудь иной напиток. Часто вместе со зрителями. И они удивлялись этому перевоплощению - вместо мрачной тени в черно-красном плаще, магией или чудом извлекавшей из синтезатора волшебные звуки, перед ними оказывался молодой, не старше двадцати пяти лет, парень с обычной, хотя и на редкость привлекательной внешностью, острым языком и вечной широкой улыбкой, любитель пива и футбола.


Гэбриэлу не было нужды играть вампира в обычной жизни. Он и был им. А его шоу были данью своеобразному чувству юмора, а может быть, идеальной маскировкой. Он настолько связал свое имя с идеей вампиризма, что, вцепись он сейчас в горло кому-нибудь из зрителей, они могли бы подумать, что он сошел с ума и вообразил себя вампиром. Эта маскировка помогала объяснить все странности - то, что он появлялся везде только затемно, жил один - никто не знал где, и многое другое. На любой вопрос он спокойно отшучивался, что "его гроб, в котором он спит, стоит в склепе на одном из городских кладбищ".
Сейчас он сидел за столом один, наблюдая за странным танцем, который демонстрировала молоденькая танцовщица. Это было похоже.. нет, ни на что, по его мнению, не было похоже. Поэтому он лениво следил взглядом за движениями девушки и потягивал вино из бокала. Гэбриэл был красив. Он выглядел чуть старше, чем был на самом деле. Ему было всего двадцать три, когда он стал тем, чем был. Он выглядел латиноамериканцем, хотя на самом деле происходил из родовитой семьи американцев-южан, в его жилах текла некоторая доля крови креолов. У него была смугловатая кожа нежного и мягкого оттенка молока с каплей кофе, темные глаза и черные вьющиеся волосы. Черты лица, слегка огрубленные развитой мускулатурой, все равно были правильными, привлекающими одновременно мужественностью и утонченностью. Поклонницы сходились на одном - его взгляд был нежным. Это была та безотчетная нежность, с которой он глядел на каждую женщину, которая встречалась ему. Но едва ли он сам сознавал это.
- Позволишь угостить тебя бокалом вина?
Гэбриэл деланно вздрогнул, словно бы не слышал, как к нему подошла маленькая стройная женщина в темном платье. На самом деле, он мог расслышать любой, даже самый тихий, звук из тех, что раздавались в помещении. Но об этом никому не стоило бы знать.
- О, Франсин.. Ты меня напугала. Благодарю.
Франсин была француженкой, выглядела лет на тридцать, была обаятельна, умна, слишком нервна и неразговорчива. Когда-то она пыталась стать актрисой, и с тех пор обожала принимать "выразительные" позы и бросать "выразительные" взгляды. Общаться с ней было довольно сложно, но она была самой умной и хотя не самой красивой, но самой очаровательной из его знакомых. С вечной тонкой сигаретой, слишком длинными ногтями с безупречным маникюром темно-бордового цвета и любовью к темным тонам и мрачным историям, она могла бы хорошо смотреться рядом с Гэбриэлом. Но она никак не могла понять, что его сценическому имиджу нет места в его жизни.
- Ах, неужели я выгляжу столь страшно?
Франсин была хороша. Ее можно было бы назвать слишком худой, но все в ее облике было гармонично - и эти тонкие детские запястья и торчащие ключицы не противоречили огромным темно-карим глазам взрослой женщины, в которых читалась одновременно и усталость и жажда страсти. Когда она обращала такой взгляд на Гэбриэла, он привлекал на помощь весь свой опыт, самоконтроль и чувство юмора, чтобы не утонуть в пышущем страстью жерле вулкана, которым казались ее глаза, тонущие в тени от длинных ресниц и прически с пышной челкой.
- Франсин, ты необыкновенно хороша. Но ты подошла так неслышно...
Принесли вино. Франсин взяла бокал, чуть пригубила красное, а в полутьме почти черное, вино и задумчиво устремила пристальный взгляд на Гэбриэла. Но на этот раз в ее взгляде не было той страстности, от которой он всегда слегка краснел. Взгляд был одновременно испуганным и торжествующим, как у ребенка, который украл слишком дорогую для него игрушку.
- Габриэль, могу я с тобой поговорить?
Она всегда называла его так. Гэбриэл поморщился, но постарался сделать это незаметно.
- Да, конечно, моя дорогая Франсин.
- Послушай меня. Я тебя вычислила, Габриэль. Ты - на самом деле вампир.
Гэбриэл замер на краткий миг, недоступный человеческому взгляду, а потом расхохотался самым радостным смехом. Он состроил мрачную физиономию, нахмурил брови и потянулся к женщине скрюченными пальцами.
- О да.. Несчастная, ты раскрыла мою тайну и умрешь!...
Франсин не улыбнулась. Она нервно дернула щекой и прикусила тонкие губы, подкрашенные темной помадой.
- Не паясничай, Габриэль. Я говорю серьезно. Я поняла это. Совсем недавно, но это очевидно. - Франсин приняла одну из своих многозначительных поз, в данном случае это означало, что она ожидает бесчисленных вопросов. Но Гэбриэл промолчал, с улыбкой глядя на нее, и ей пришлось продолжать. - У меня есть доказательства. Я могла бы предъявить их полиции.
Гэбриэл беспечно улыбался, но когда Франсин положила на стол фотографию, сделанную явно плохим фотоаппаратом и в сумерках, но достаточно четкую, чтобы на ней можно было узнать Гэбриэла в спортивной куртке и светловолосую девушку в белом платье, улыбка сникла. Они просто стояли на улице. Но Гэбриэл знал, что было всего через полчаса. И полиция знала.. вернее, знала, что девушка пропала без вести именно в тот вечер, и больше ничего.
- Это все чушь, Франсин. Но то, что ты следишь за мной с этой дурацкой "мыльницей", мне не нравится.
- Нет, не чушь! - голос Франсин сорвался и на них оглянулась молодая пара из-за соседнего столика. Гэбриэл не отреагировал, но его мозг лихорадочно просчитывал все варианты. И он нашел подходящий.. не сразу, но довольно скоро.
- Франсин, не кричи. Давай выйдем на улицу. Если хочешь - я провожу тебя домой.
- Проводи.


Дома Франсин, только скинув туфли на высоком каблуке, устремилась к бару и налила себе полный стакан недорогого бренди. Под удивленным взглядом Гэбриэла она грустно улыбнулась:
- Да, я пью эту гадость. Хороша, если надо перестать дрожать.. вот так, как я сейчас. - Она зябко повела тонкими плечами. Все было до боли очевидно - и смысл каждой позы, и подтекст каждого жеста. Гэбриэл покорно подошел к ней, обнял. Макушка Франсин доставала ему до груди, не выше. Она вцепилась ему в спину ногтями, требовательно царапая, скользила щекой по его груди. Гэбриэл на краткий миг поднял глаза к небу, вкладывая в этот взгляд все свое мнение о происходящем, а потом включился в роль нежного любовника.
Когда все закончилось, Гэбриэл развалился в широком уютном кресле, Франсин - по своей неистребимой привычке - села у его ног. Какое-то время она просто сидела, положив голову ему на колени. Но потом она поднялась и взглянула на него. Гэбриэл перехватил ее взгляд, и понял, что Франсин еще не отступилась от своей идеи. Она взяла с журнального столика очередную сигарету, глубоко затянулась и выпалила:
- Сделай меня такой же, как ты!
- Что ты имеешь в виду? Ты не можешь стать мужчиной... - попытался уйти от неприятного разговора вампир.
- Сделай меня вампиром!
- Я не вампир, Фрэнси.
- А кто же ты? Серийный убийца, маньяк?
Гэбриэл напрягся. По интонации Франсин можно было понять, что в таком случае она тут же вызовет полицию. Убивать ее нельзя - многие видели, как они ушли вместе.
- Нет, я не маньяк.
- Но ты убил эту девицу?
- Да. Убил. - Он помедлил, потом сказал с видом, словно бы сознавался в страшной тайне. - Да, ты права. Я и впрямь вампир.
- Сделай меня такой же!!
Голос Франсин, хриплый после занятий любовью, срывался на крик.
- Нет, Франсин. Не сделаю.
- Почему?
- А зачем тебе это?
- Я хочу быть бессмертной.. хочу быть одним с ночью и тьмой. Хочу выходить на охоту и пить кровь. Хочу летать при полной луне в звездном небе...
Гэбриэл искренне расхохотался.
- Мы не умеем летать. Это все сказки.
- Мне все равно! Сделай это со мной..
- Нет, не сделаю.
- Почему?!
- Не хочу, Фрэнси.
Она подскочила с пола, замахнулась на него рукой, увенчанной грозными остро подточенными ногтями, но он легко поймал ее руку и слегка сжал. Ей не было больно, но Франсин не могла упустить возможности сыграть очередную роль.
- А-ай! Больно..
- И будет больно, если ты еще раз так сделаешь. - Подыграл ей Гэбриэл. Франсин задумалась, прошла взад и вперед по комнате, непрерывно затягиваясь уже третьей, за пять минут, тоненькой сигаретой. Вдруг она остановилась, и торжествующе взглянула на вампира.
- Мне тоже не хочется отдавать тебя полиции, Габриэль! Но, видимо, придется.
В своей одержимости Франсин начинала действовать так здраво и логично, как не умела никогда в жизни. С подросткового возраста она была повернута на вампирах, ведьмах, темной романтике и черной магии, изучала всевозможные культы и ритуалы. Вампиры были ее страстью и идеалом.
- А ты не боишься, Фрэнси, что я попросту сверну тебе шею?
- Нет. Потому что тогда тебя поймают. Нас видели. Нас видели многие. Они знают и тебя, и меня.
- Хорошо, Фрэнси, я сделаю по-твоему.
Франсин робко замерла в той позе, в которой услышала его слова, не решаясь повиснуть у него на шее, как ей хотелось бы. Будущему вампиру это не приличествовало. Гэбриэл с минутным сожалением подумал о том, что из всей их небольшой компании, разбросанной по всему миру, Франсин могла бы быть самым "настоящим" вампиром. Со всей атрибутикой, о которой эти глупцы пишут в книгах. И самым опасным - ее поймали бы тут же, их образ жизни не допускает театра. А кто знает - успела бы она выдать их тайну перед смертью?
Гэбриэл уже несколько минут играл зажигалкой, умело управляя бликом от лампы на ее крышке. Он медленно подошел к Франсин, продолжая бросать блики на лицо Франсин. Она следила глазами за точкой света на крышке зажигалки, пока в ее глазах эта точка не стала размером с огромный шар, и не вспыхнула ярче солнца.
Когда Гэбриэл резко поднял руку с зажигалкой вверх, глаза Франсин закатились. Он ухмыльнулся - насколько же легко было иметь дело с этой истеричкой.. Когда-то он учился на врача. В то время гипноз еще был популярным средством.
"Слушай меня, Франсин. Сейчас ты заснешь. Утром ты проснешься. В руке у тебя будет пакетик. Ты растворишь его содержимое в стакане своего бренди. Потом ты откроешь окно и спрыгнешь вниз. Ты не будешь бояться. Ты не умрешь. Ты станешь тем, кем хотела быть. Ты забудешь все то, что я говорю тебе, но запомнишь мой приказ. Ты будешь счастлива выполнить мой приказ. Запомни, ты станешь настоящим вампиром только после этого, Франсин. Спи".


Франсин проснулась. Было раннее утро. Она испуганно поморщилась, но солнце еще не коснулось окон ее квартиры. Она машинально взяла пакетик, высыпала его содержимое в стоявший прямо рядом с постелью, на сервировочном столике, стакан. Это был кокаин - такая доза, которая была смертельно опасна, особенно в сочетании с алкоголем. Но яд не успел подействовать. Франсин шагнула к окну, распахнула его, легко вспрыгнула на подоконник. Она чувствовала себя предельно легкой и невозможно счастливой. За этим шагом вниз ее ждало исполнение всех мечтаний.
И хрупкое женское тело упало на асфальт. Семнадцать этажей небоскреба встретили ее равнодушными взглядами слепых окон.
Это было идеальное самоубийство.


Когда через пару недель Гэбриэлу сообщили о нелепой смерти Франсин, он был очень огорчен. Многие решили, что их связывали близкие отношения. Несмотря на все это, полиция так и не побеспокоила Гэбриэла. Вероятно, дело показалось ей совершенно ясным.
Никто так и не узнал, что основное огорчение Гэбриэла касалось бесцельно размазанных по асфальту пяти литров крови.
Бессмертные умеют хранить тайны. Среди двухсот или трехсот реальных настоящих вампиров, рассеянных по всему миру, новички появляются очень редко. И еще реже ими становятся те, кто был причастен темной романтики и готических романов.