Еретик

Его называли еретиком,
На деле все было не так.
Для Веры он был лишь врагом,
Теперь - обозренье зевак.

«Святую» ложь не бросает народ,
\"Будь проклят\" - кричали они.
А он улыбался и молвил: \"Вот-вот.
Зажгите скорее огни!

Запомните слово мое на века -
Дни ваши уже сочтены.
И вера ваша в вас не крепка.»
И стали безмолвны они.

И вышел вперед инквизитор хмельной,
И прокричал он: «Молчать!
Мы даже оставим тебя с головой,
Коль сможешь Христа ты признать!»

«Я духом не беден» - сказал еретик. -
«И хватит твердить про Христа
И Истины вам, меня не лишить,
И как меня носит земля?»

Он усмехнулся, улыбку его
Увидели тысячи глаз.
И было в глазах удивленье одно.
Он молча продолжил свой сказ.

«А люди - больной , угнетенный народ
Придумали веру свою.
Крещенье прошло лишь огнем и мечом
И я правоту отстою.

Вы все неудачники, либо слепцы,
Каких, правда, много везде.
Призрачный рай сулят божьи отцы,
Вы верите, только не мне.

Подумайте! Дети умнее всех вас!
Вы веру вбиваете силой.
И я говорю сейчас без прикрас,
Так как ногою в могиле:

Любой человек поклоняясь богам
На деле сам богу подобен
Сломайте вы этот уродливый храм
Ведь он для костра только годен…

Я умираю, но вас не виню –
Слепое орудие силы.
И пусть мой разум предастся огню –
Мне избавленьем могила!»

Он рта не раскрыл, он молча стоял,
Но слышали все его речи.
А тот инквизитор от злости стонал,
И подносил к нему свечи.
И вспыхнули свечи небесным огнем,
И запылало кострище.
Никто не сказал уже плохо о нем,
Ведь слышали все его мысли.

«Так-так, - инквизитор сказал. - Вот и все!
Пора тебе с жизнью прощаться!
Иль может ты хочешь, не поздно еще,
В своем черном деле сознаться?»

«Не улыбайся, - сказал еретик. -
Тебе улыбаться не стоит.
Как только уйдет в небеса мой лик,
Ты будешь навечно проклят…

Но я не виню не тебя, не людей,
Такое уж выдалось время,
Не видите вы, что средь вас черный змей,
А смерть ничего не изменит»

«Не спасешь свою шкуру, отродье ты зла,
Хоть что говори ты народу!
Вера моя, говоришь, не крепка?
Ты смотришь в огонь или воду?»

«Я в души смотрю, - отвечал еретик. –
Твоя – словно хворост сгоревший.
И я не молю спасенья у них,
И я не молюсь, хоть я грешен.

Кому суждено гореть на костре,
Поверь, не утонет однажды.
И в воду одну не тебе, и не мне
Попасть невозможно уж дважды.

А вера твоя могла быть крепка,
Но я вере твоей не подвластен.
Ты можешь убить мою плоть до конца,
Но над духом моим ты не властен.

Сейчас я умру, но я скоро вернусь,
В обличиях тысяч таких же.
И еретиками я назовусь.
И они подойдут еще ближе

К корням того страха, что в душах у вас,
Что держит вас, как в заточении.
Вы, может, поймете, но не сейчас,
Каково ваше предназначенье.»

И он замолчал, хоть и молча стоял,
И скрылся в огне беспощадном.
Он тихо, беззвучно тогда умирал,
На казни красивой, парадной.

И синим огнем полыхнули костры,
А с неба закапали капли,
И были солены на вкус все они,
Как будто из моря взятые.

Но то не морская вода лишь была,
То слезы горючие были.
И вышел он целым тогда из огня,
И улыбнувшись лишь, сгинул…
О инквизиция, сколько великих людей, магов и вампиров были тобой уничтожены...