Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать. И когда о нас узнают впервые – будь тому причиной темная кровь, наши обещания или на приход, – становится возможным все.

Очень немногие на этой земле, будь то смертные или бессмертные, действительно жаждут знаний. Еще меньше просят дать им эти знания. Напротив, они стараются извлечь из неизвестности те ответы, которые так или иначе уже сумели сформироваться в их собственном разуме, найти им объяснение, подтверждение и таким образом обрести утешение, без которого они не могут жить дальше. Ибо спросить – это все равно что открыть дверь и выйти навстречу урагану. Полученные ответы способны аннулировать сам вопрос и уничтожить того, кто его задал.

Ты никогда не задумывался о том, как унизительна сама по себе смерть? Совершенно посторонние, чужие люди сняли бы с нее одежду, обмыли ее и снова одели – они увидели бы, как истощена и измучена она жизнью, стали бы свидетелями ее полнейшей беззащитности в этом последнем сне. А столпившиеся в коридоре посетители стали бы шептаться между собой о том, какое у них хорошее здоровье, стали бы говорить, что в их семьях никто никогда не болел и они понятия не имеют, что такое чахотка.

Мне хотелось каким-то образом продемонстрировать чудовищность собственной натуры в надежде, что это поможет мне вновь вернуться к моим смертным собратьям. Пусть лучше они в страхе убегут, чем не заметят моего существования, думал я тогда. Пусть лучше знают, что я монстр, чем я вечно буду скитаться по миру, никому не известный и не признанный теми, на кого готов был молиться.

Я отдаю, но это не означает, что сам я теряю.

Быть может, я вовсе не чуждый людям изгой, а только неясное воплощение совершенства человеческой души?

Ты создан, чтобы победить время, а не для того, чтобы от него убегать.

Смерть моих братьев растворяется в великом спокойствии неизбежности.

Вечное забвение дарует нам отпущение всех грехов.

Обстоятельства не изменятся. Изменишься только ты сам.

Единственной причиной, придававшей смысл убийству, была кровь.

Взяв чрезвычайно высокую ноту, певец способен разбить стеклянный сосуд, однако человеку гораздо проще разбить чашку, просто уронив ее на пол.

– Мысли не отличаются точностью и не поддаются контролю, – ответил он. – Если я открою перед тобой свой разум, я не буду знать, что именно ты сумеешь там прочесть. А когда я читаю твои мысли, я могу ошибиться и неправильно истолковать то, что увижу и услышу. Поэтому я предпочитаю разговаривать и таким образом использовать свои умственные способности. Мне нравится слышать звучание речи и с ее помощью вступать в необходимые для меня отношения с другими. Мне нравится, когда меня слушают. К тому же я не люблю без предупреждения проникать в чужой разум. Если говорить откровенно, я считаю, что речь – это поистине величайший дар, которым в равной степени владеют как смертные, так и бессмертные.

Что же означает: жить в чьем-то сердце? Ничего. Во всяком случае, мне так кажется. Ведь на самом деле тебя там нет.

Духовным и возвышенным может быть даже цвет вина в бокале.

А понятие ада всегда тесно ассоциируется с болью.

— Теперь я не чувствую боли, и меня не мучает сознание собственной греховности, — говорит он. — А что вообще ты чувствуешь? — спрашиваю я. — Или твоя свобода заключается и состоит в отсутствии способности чувствовать? Ни горя, ни жажды, ни радости, ни восторга?

Казалось, я сам превратился в жажду, я видел только красные сны, мною овладевали только красные мечты, и постепенно я начал осознавать, что слишком ослаб и едва ли смогу самостоятельно проделать путь наверх сквозь тяжелые песчаные комья. Я слишком ослаб, чтобы вновь запустить колесо жизни.

Я очень хорошо умею быть тем, кто я есть на самом деле.

Мне вдруг пришло в голову, что волосы ее можно сравнить с золотым дождем и что поистине, когда смотришь на того, кого любишь, все поэтические образы мира обретают смысл.

Она не могла дать мне то, в чем я так нуждался. И не в моих силах было превратить ее в ту, кем она никогда не может стать. Но поистине ужасно то, что ей тоже ничего не было нужно!

Приди ко мне, и я стану солнцем, вокруг которого ты будешь вечно вращаться, мои лучи осветят, откроют те тайны, которые ты не желаешь открывать никому.

И тогда я, обладающий возможностями и властью, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия, завладею тобой и уничтожу тебя!

И вновь страх раскалывал мою скорлупу, чтобы в моей жизни появилось что-то новое.

На самом деле никто из них не верил ни в ангелов, ни в дьяволов, хотя роли свои они исполняли великолепно.

Красота – это не предательство, а земля, не нанесенная на карту, страна, где можно совершить тысячу роковых ошибок, дикий и безразличный рай без указателей добра и зла.

Интересно, дьяволы любят друг друга? Ходят ли они в аду рука об руку, говорят ли: “О, ты мой друг, я люблю тебя”, и тому подобное?

Если есть Князь Тьмы, я наконец-то встречусь с ним один на один. Плюну ему в лицо.

Здорово. Я думал, что небо… настоящее.

Не уходи в ад без боя. Посмейся над Богом.

Тогда на небесах царит дьявол, и небеса – это ад

Мы либо идем в огонь, либо становимся легендой.

— Я никогда не лгу, — ничуть не смущаясь, ответил я. – Во всяком случае тем, кого не люблю.

Вы чувствуете насколько я одинок и как страдаю от того, что фактически выброшен из жизни. Как горько мне осознавать, что я есть не что иное, как зло, что я не заслуживаю любви и в то же время так в ней нуждаюсь. Но всё это не может меня остановить. У меня достаточно сил, чтобы вынести всё это. Как вы сами сказали, я очень хорошо умею быть тем, кто я есть на самом деле. Время от времени я очень страдаю, только и всего.

Всю свою жизнь я прожил среди тех, кто ничего не создавал и не стремился что-либо изменить.

Полученные ответы способны аннулировать сам вопрос и уничтожить того, кто его задал

Истина заключается в том, что почти все женщины слабы — как смертные, так и бессмертные. Но когда они сильны, они абсолютно непредсказуемы.

Мир рок-музыки заворожил и очаровал меня — я восхищался тем, как эти певцы вопят во все горло о добре и зле, провозглашают себя то ангелами, то дьяволами, а окружающие их смертные при этом веселятся. Иногда казалось, что они просто безумны. Однако выступления их всегда поражали технической сложностью и великолепной организацией. Думаю, что за всю историю своего существования мир не видел ничего подобного — такого удивительного сочетания дикого варварства и интеллекта."