Vampire: The Masquerade

Информация о материале

Категория: Маскарад

Vampire: The Masquerade — сеттинг для настольной ролевой игры (storytelling role-playing game) World Of Darkness (Мир Тьмы) компании White Wolf. В основе игрового процесса лежит детально проработанный аналог реального мира с огромной примесью сверхъестественных элементов. Главные действующие лица Мира Тьмы — отнюдь не люди, которым здесь отведена роль «массовки». В главных ролях в большинстве случаев оказываются группировки сверхъестественных существ — оборотней, вампиров, демонов, призраков. В ходе работы над игрой компания выпустила отдельные книги правил — сеттинги — регламентирующие образ жизни и поведение каждой разновидности сверхъестественных существ: Werewolf: The Apocalypse (правила для игры оборотнем), Mage: The Ascension (правила для магов — людей, способных управлять силой своей воли), Kindred of the East (правила игры за куэй-джин - азиатских вампиров), Vampire: The Masquerade (правила игры за вампиров) и многочисленные руководства для игры за отдельные кланы вампиров, трайбы оборотней, книги дхарм куэй-дзинов и прочее.

История вампиров

В основу сеттинга положено то, что все вампиры являются детьми библейского Каина, который после убийства им своего брата Авеля был проклят, и обречён вечно существовать между жизнью и смертью, питаясь кровью живых. Странствуя среди пустошей земли Нод, встретил он Лилит (первую жену Адама), научившую его пользоваться силой своей крови. Вампир-изгнанник открыл в себе множество новых способностей, включая возможность создавать себе подобных — Обращать (The Embrace). Этот процесс заключался в том, чтобы выпить из жертвы практически всю кровь, а затем напоить умирающего несколькими каплями своей собственной крови. Каин обратил трёх вампиров, которые стали Вторым Поколением. Каждый из них, в свою очередь, также обзавёлся потомством — возникло Третье Поколение, в котором было 13 вампиров. На этом отец вампиров сказал "хватит! если мы будем так и дальше существовать, постоянно размножаясь, то нам нечего будет есть и мы поглотим себя сами". Потом был основан Первый город. Вампиры жили в нем, как боги. Для людей было счастье "накормить высшего". Вследствие всемирного потопа Первый город был разрушен и Каин ушел в странствие, а его потомки основали Второй город, величественный и красивый, но не такой как Первый. Люди больше не уважали вампиров так, как было прежде. Заветы Каина были забыты... Каждый из вампиров третьего поколения создал некоторое количество собственных потомков — так образовались 13 вампирских кланов, большинство из которых существует до сих пор. Впрочем, в современном обществе многие вампиры воспринимают эту историю либо как легенду, либо просто как глупость.

Общество вампиров

Благодаря могуществу, которое даровала им кровь Каина, вампиры заняли доминирующее положение в мире живых. Каждый город находился под властью Князя (The Prince), который распоряжался судьбами своих подданных — как живых, так и «не-мертвых». Однако в Средние века возникла организация, которая была способна поколебать могущество Сородичей (The Kindred, так называют себя сами вампиры). Это была страшная Святая Инквизиция — общество религиозных фанатиков, которые не стеснялись в средствах ради истребления «не-мертвой нечисти». В такой ситуации вампиры вынуждены были заключить между собой соглашение о сохранении тайны своего бытия — эта традиция получила название Маскарад (The Masquerade). Согласно ей, вампиры никогда больше не станут править смертными открыто. Все вампиры, которые приняли эту традицию, образовали сообщество, именуемое Камарильей (Camarilla). Нашлись и те, кто отказался прятаться от смертных, сочтя это глупым и недостойным. Эти отступники объединились в некое подобие секты под названием Саббат (Sabbat). Также, несколько вампирских кланов не смогли сделать выбор между двумя объединениями (или же просто предпочли хранить нейтралитет). Именно так и выглядит общество вампиров в эпоху, соответствующую нашему времени в реальном мире. Для смертных вампиры перешли в разряд сказок и легенд, что, впрочем, не мешает Братству закулисно править миром живых, или, по меньшей мере, оказывать на него значительное влияние.

Творчество по мотивам сеттинга

Vampire: The Masquerade послужил основой для двух широко известных компьютерных ролевых игр — Vampire: The Masquerade Redemption (2000 год, Nihilistic Software) и Vampire: The Masquerade Bloodlines (2004 год, Troika Games).

Помимо компьютерных игр, сеттинг был воплощен в виде мини-сериала Kindred: The Embraced (русскоязычное издание под названием «Клан» или «Охваченные ужасом»). Также, некоторые элементы Vampire: The Masquerade были взяты на вооружение создателями фантастического боевика «Другой мир» (The Underworld)

Кроме того, Кланы действуют в серии книг Вадима Панова «Тайный Город», где они называются масаны и входят в Великий Дом Навь.

Так же, основные черты сеттинга были использованы Алексеем Пеховым в романах Киндрэт, однако все названия в нем были изменены.

В настоящий момент Vampire: The Masquerade является устаревающим продуктом. В новое издание Мира Тьмы компания White Wolf включила совершенно новый сеттинг Vampire: The Requiem, правила которого во многом отличаются от старого, а также сильно отличается сам мир вампиров. Однако, в России до сих пор именно описанный сеттинг является гораздо более распространённым.

Влад III (Дракула)

Информация о материале

Категория: Известные вампиры

{jcomments off}

Румынский господарь Влад III, более известный как Дракула (1431-1476), происходил из рода Басараба Великого, правителя Валахии (1310-1352), в тяжелой борьбе отстоявшего независимость своего государства от Венгрии.

Дед Дракулы - воевода Мирча Старый (1386-1418) - благодаря своей государственной мудрости и военным удачам заслужил славу румынского Шарлеманя, хотя в итоге признал себя вассалом Османской Турции. Но тут уж у него просто не было выхода. В XV веке православная Валахия оказалась яблоком раздора для двух супердержав - Венгрии и Оттоманской Порты. За Венгрией стояло тогда все католичество, предпринявшее очередное наступление на православие, Порта же, борясь за лидерство в исламском мире, претендовала и на лидерство глобальное. Сохранить независимость, воюя на два фронта, не представлялось возможным, однако уступка Венгрии повлекла бы католизацию страны, а Порта в религиозной политике отличалась большей терпимостью. Мирча Старый выбрал меньшее зло, на его, конечно, взгляд. Борьба двух супердержав реализовывалась в смене хозяев валашского трона. Как правило, принц из династии Басараба, претендовавший на трон, уже занятый ставленником одной из держав, получал поддержку (финансовую, военную и т.п.) от ее соперницы. После чего претендент, опираясь на группу недовольных бояр, затевал смуту и, если удача ему сопутствовала, становился господарем.

Отец Влада III - Влад II - захватил престол в 1436 году, свергнув двоюродного брата при поддержке венгерского короля Сигизмунда Люксембурга. Но позже, уступая турецкому давлению, Влад II вынужден возобновить вассальные обязательства валашских господарей и отправить заложниками ко двору султана двух сыновей - Влада и Раду. Венгрия, конечно, тоже усилила давление, и Владу II постоянно приходилось маневрировать, изыскивая компромиссы. Тем не менее, в 1447 году он был убит по приказу регента венгерского королевства легендарного Яноша Хуньяди, а валашский престол занял новый венгерский ставленник. В 1448 году семнадцатилетний Влад предпринял первую попытку захватить престол. Воспользовавшись тем, что войска Хуньяди были разгромлены турками, Влад с турецкой помощью воцарился под именем Влада III. Но - ненадолго: венгерский протеже, собравшись с силами, вернул престол. Он, однако, проявил излишнюю самостоятельность, и в 1456 году Влад III - теперь уже при поддержке Яноша Хуньяди - вновь вступил во владение отцовским наследством. На этот раз Влад III правил, сохраняя верность роду Хуньяди, и даже помог утвердиться на венгерском троне сыну Яноша - Матьяшу.

Провенгерская политика пришлась не по нраву Турции, что и обусловило войну, начавшуюся в 1461 году. Влад III сам вторгся на территорию противника, и разгневанный султан Мехмед Завоеватель лично повел войска против взбунтовавшегося вассала. Влад III рассчитывал на помощь двоюродного брата молдавского господаря Стефана Великого и короля Матьяша, однако надежды не оправдались. Родственник не только не пришел на помощь, но еще и попытался захватить валашскую пограничную крепость Килию, а Матьяш Венгерский не счел нужным ввязываться в войну, хоть и получил от папы Римского деньги на новый крестовый поход против турок. Оставшись без союзников, Влад III, тем не менее, продолжал войну, причем даже турки удивлялись его храбрости, жестокости и таланту полководца. Но силы были не равны: валашский господарь потерпел поражение и бежал во владения венгерского короля, бросив разгромленную армию.

Новым господарем в 1462 году стал его брат Раду по прозвищу Красивый, а Влада III Матьяш Хуньяди заточил в темницу, инкриминировав бывшему союзнику сговор с турками. Историки спорят о том, насколько обоснованно был о обвинение, но, в любом случае, Матьяш сумел оставить у себя папские деньги, избежав под благовидным предлогом нежелательной тогда войны с Турцией. В тюрьме Влад III оставался более десяти лет и получил свободу, лишь перейдя в католичество. Затем он женился на родственнице короля и, заручившись помощью Хуньяди, в 1476 году третий раз вторгся в Валахию. Владу III удалось захватить столицу, но вскоре он погиб в бою, причем обстоятельства его смерти до сих пор толком не выяснены.

Однажды безо всяких причин он напал на свой же ни в чем не повинный город и умертвил под пытками 10 тысяч подданных. Многие из них были посажены на кол - так он заработал еще одно прозвище - "тепес", или "колосажатель". Во время самого дикого из устроенных им побоищ в 1460 году в день Святого Варфоломея в одном из городов Трансильвании было посажено на кол 30 тысяч человек.

"Мировую известность" Влад III обрел еще при жизни. Главным образом - благодаря неистовой отваге и столь же неистовой кровожадности, которая даже в мрачную эпоху Позднего Ренессанса казалась патологической. Он был немыслимо жесток и к врагам, и к союзникам, и к подданным: рубил им головы, сжигал, сдирал кожу, принуждал к людоедству, варил заживо, вспарывал животы, сажал на кол и т.д. и т.п. В сажании на кол Дракула особенно преуспел.

Дракула был не просто садистом. Его жестокие кары имели некий политический смысл. К примеру, когда посланники турецкого двора осмелились не снять головные уборы в его присутствии, он приказал гвоздями приколотить тюрбаны к головам, что было, несомненно, вызывающе смелой демонстрацией независимости. В зависимости от социального статуса приговоренных колы различались по длине, диаметру, цвету, из них составлялись прихотливые геометрические фигуры - нечто вроде "сада пыток", где Влад III любил пировать на досуге, причем трупный смрад и стоны агонизирующих отнюдь не портили его аппетит. Вот почему в историю Румынии Влад III вошел под прозвищем "Цепеш" (букв. "Насаживатель-на-кол").

Даже в венгерской тюрьме Влад III, согласно древнерусскому "Сказанию о Дракуле воеводе", оставался верен своим пристрастиям: ловил или покупал мышей и птиц, которых пытал, сажал на кол и обезглавливал. Неистовость Влада III (в немецких источниках его называют "wutrich" - "неистовый", "изверг", "лютый"), похоже, изрядно надоела не только врагам, но и подданным и в 1476 году они убили Цепеша в возрасте 45 лет. Его отрубленную голову законсервировали в меду и доставили в качестве трофея султану.

Согласно версии XV века, Влада III в бою приняли за турка и, окружив, пронзили копьями, о чем, заметив ошибку, весьма сожалели. Но если все так и было, то почему же Влад III, успев зарубить пятерых нападавших, не успел объяснить остальным, что он - их воевода? И зачем "скорбящие" соотечественники, о трубив голову мертвому господарю, послали ее султану? Кровожадную изощренность валашского воеводы европейцы обычно воспринимали в качестве некоей восточной экзотики, абсолютно неуместной в "цивилизованной" державе. Например, когда Джон Типтофт, граф Уорчестер, вероятно, наслушавшись об эффективных "дракулических" методах во время дипломатической службы при папском дворе, стал сажать на кол линкольнширских мятежников в 1470 году, его самого казнили за поступки - как гласил приговор - "противные законам данной страны".

Историки различным образом оценивали роль Влада III. Одни видели в нем национального героя Румынии, защитника от мусульманской экспансии, борца с боярскими злоупотреблениями (К.Джуреску), другие считали Влада III беспринципным тираном, ничем не отличающимся от других государей -"макиавеллистов" Позднего Ренессанса, называли его правителем -"террористом", предтечей Сталина и Гитлера (Р.Макнелли и Р.Флореску).

Однако, по общему мнению, репутацию вампира-чернокнижника Дракула приобрел лишь в конце XIX века - благодаря воображению и таланту Брема Стокера (1847-1912), автора знаменитого романа "Дракула"(1897). Действительно, в письменных источниках нет упоминания о чернокнижничестве и вампиризме валашского господаря. Но если принять во внимание специфику этих источников, то выясняется, что фантазии английского романиста были отнюдь не беспочвенными. В XV веке, как, впрочем, и ранее, в Валахии не велись хроники - ни официальные (княжеские), ни монастырские. Сохранились лишь десятки писем самого Дракулы (на латыни и церковнославянском языке), да поздние записи фольклорных преданий о жестоком , ироничном, коварном, но мудром и отважном Цепеше. Что касается иностранных источников, то здесь наиболее значительны немецкие, венгерские, поздневизантийские и русские.

Среди немецких следует выделить десятки печатных памфлетов XV века, повествующих о "садистических" деяниях господаря-изверга, а также аналогичной тематики стихи венского миннезингера М.Бехайма. Точка зрения венгров представлена итальянским гуманистом А.Бонфинио, автором латинской хроники, подвизавшимся при дворе Матьяша Хуньяди. Она мало чем отличалась от немецких текстов - о православном государе, сжигавшем католические монастыри, писали католики. С большей симпатией относятся к Дракуле византийские историки XV века Дука, Критовул, Халкондил, но и они, главным образом, пересказывают истории о свирепых шутках Цепеша. На Руси же было популярно "Сказание о Дракуле воеводе", где основным преступлением Влада III объявлялась измена православию.

Все истории о Дракуле напоминают анекдоты. Вот Дракула, встретив крестьянина в ветхой рубахе и узнав, что жена у него ленива, приказывает отрубить ей руки и посадить на кол: лентяйке руки не нужны - она и так безрукая, а потому и жить ей незачем. Или, например, Влад, взойдя на престол, спросил у бояр, сколько господарей знал каждый из них, и даже самый молодой боярин перечислил семерых; тогда Дракула сказал, что век господарский короток из-за постыдных боярских интриг, а коль так, то и бояре не должны жить дольше, чем их повелители - справедливость господарь восстановил на свой лад, повелев казнить собравшихся. "Анекдотичность" сближает письменные источники с народными преданиями о Цепеше, что неудивительно. Нерумынские авторы, как правило, тоже основывались на рассказах очевидцев (или выдававших себя за таковых), т.е. на сюжетах, имевших фольклорное бытование, ведь тогда повести о "чужой земле" и воспринимались как легенды. Следовательно, весь корпус "дракулических" текстов - по сути фольклорен, а у фольклора свои законы.

Авторитетный исследователь С.Н.Азбелев в связи с этим указывал, что фольклор "очень редко сохраняет точность фактических деталей, но у него есть другое преимущество: эпос может хранить веками без радикальных изменений ту обобщенную оценку сущности события, какая отложилась в сознании широкой общественной среды". Потому сведения о Дракуле надлежит интерпретировать не только в историко-прагматическом аспекте, но - и прежде всего - в мифологическом. Это касается самого имени, точнее прозвища Влада III Дракула. Федор Курицын, предполагаемый автор "Сказания о Дракуле воеводе", характеризуя Влада III, прямо говорит, что "именем Дракула влашеским языком, а нашим - Диавол. Толико зломудръ, яко же по имени его, тако и житие его". Тут русский книжник XV века допускает ошибку, хотя и не принципиальную. По-румынски "дьявол" - это "дракул", а "Дракула" - "сын дьявола". Прозвище "Дракул" получил отец Влада III, однако историки традиционно объясняют, что связь с нечистой силой тут ни при чем.

Отец Дракулы, еще не заняв престол, вступил при дворе Сигизмунда Люксембурга в элитарный Орден Дракона, основанный венгерским королем ("по совместительству" - главой Священной Римской империи) для борьбы с неверными, главным образом - турками. Орден этот, его элитарный характер и герб описаны Э. Виндеке, современником и биографом Сигизмунда Люксембурга. Став господарем, Влад II по-прежнему относился к рыцарским обязанностям настолько серьезно, что повелел изобразить дракона - элемент орденской символики - даже на монетах, хотя изображение на монетах считалось сакральным, почему, кстати, фальшивомонетчиков и карали так жестоко. Соответственно, неуемный рыцарь и заработал мрачноватое прозвище: "Дракул" означает по-румынски не только "дьявол", но и "дракон". И все-таки, излагая "эмблематическую" версию, даже её сторонники Р.Флореску и Р.Макнелли оговариваются: возможно, современники понимали прозвище господарей буквально. Смысл орденской символики государь не разъяснял всем и каждому, зато изображение дракона вызывало у многих вполне определенные ассоциации. Опять же, Орден Дракона в качестве орудия борьбы с неверными выглядит довольно странно, а если учесть, что создавался он в эпоху небывалого распространения всякого рода ересей и чернокнижничества, то возникает закономерный вопрос: не поклонялись ли рыцари дракону-дьяволу?

Прямых свидетельств того, что Влад II считался колдуном, нет, однако, если прозвище "Дьявол", немыслимое для христианского государя, все же закрепилось (вне зависимости от причин его появления), значит, в народном сознании сложилось соответствующее представление. То же самое можно сказать и о Владе III. Чем бы ни было обусловлено прозвище господаря, оно сохранилось в фольклоре, т.е. информация, в нем заложенная, оставалась актуальной. Имя "Дракула" можно понимать и как "сын человека по прозвищу Дьявол" (Халкокондил именует "Дракулой" и Цепеша, и Раду Красивого - другого сына Влада II), и как "приверженец Дьявола, следующий путями тьмы". Такого рода указания вовсе не обязательно относятся к области морали, чаще всего имеется в виду связь с не чистой силой. Не случайно замок Дракулы местные крестьяне, о романе Стокера не слыхавшие, даже в ХХ веке считали местом нечистым.

Примечательно и то, что многие "дракулические" предания повествуют о кладах, спрятанных валашским господарем, который непременно убивал ни в чем не повинных свидетелей, а подобные эпизоды характерны для легенд о колдунах и разбойниках. Клад не эквивалент банка, а ценность золотых монет и украшений определяется не только их реальной стоимостью. Это, как указывает В.Я.Пропп, "утратившие свою магическую функцию предметы из потустороннего мира, дающие долголетие и бессмертие". В русском "Сказании о Дракуле воеводе" все прямо названо своими именами: жестокий властитель приказал мастерам изготовить специальные бочки, сложить туда золото и опустить на дно реки, после чего Дракула "мастеровъ тех посеща повеле, да никто ж увесть съделанного имъ окаанства, токмо тезоимениты ему диаволъ". Автор как бы расшифровывает миф, подчеркивая, что валашский господарь не просто тезка дьявола, но и действует словно колдун, по определению с дьяволом связанный.

В контексте "колдовства" Дракулы стоит вспомнить об уже упоминавшемся нападении молдавского господаря Стефана Великого на крепость своего кузена Влада III. При осаде Стефан был ранен стрелой, тяжело заболел и отступил. Рана не заживала сорок лет, а врачи, выписанные из Италии и Германии, по таинственным причинам ко двору господаря добраться не могли, и в результате причиной смерти Стефана стала именно валашская стрела. История, по меткому замечанию исследователей, "дракулескная", т .е. анекдотически-загадочная, колдовская. Прямых свидетельств вампиризма Дракулы тоже нет, но зато есть немало косвенных. Так, в поэме Й.Будай-Деляну "Цыганиада" (опубликованной после смерти автора в 1875-1876 гг.) Дракула, возглавив армию цыган, борется с турками , злокозненными боярами и - вампирами. Известно, что Будай-Деляну использовал в поэме фольклорные сюжеты, потому указания на связь Дракулы с цыганами и вампирами особенно важны. Цыгане издревле считались народом мистическим, народом гадалок и колдунов, а в том, что будай-деляновский Дракула не вампир, но противник вампиров, ничего удивительного нет: обычный для мифологического сознания сюжет -"перевертыш" - герой сражается с собственной ипостасью. Соответствующие намеки нетрудно найти и в описании гибели Дракулы. Разумеется, есть основания предполагать, что воины Влада III обратили копья против господаря по соображениям страха и мести или ради турецкой награды, а голову отрубили, дабы послать султану и тем самым выслужиться или наглядно подтвердить выполнение "заказа" - голова Цепеша была выставлена в Стамбуле на всеобщее обозрение. Но при всем том воины Дракулы действовали именно так, как обычай предписывал поступать с вампирами : тело кровопийцы надлежало пробить острым оружием, а голову - непременно отделить от туловища. С этой точки зрения характерна также история могилы Дракулы. Влад III был похоронен недалеко от места гибели - в православном Снаговом монастыре, которому его род покровительствовал.

Кстати, согласно местному преданию, на территории монастыря располагалась пыточная тюрьма Цепеша. В 1930-е гг. археологи провели официальное вскрытие могилы, но нашли там только следы осквернения - мусор и ослиные кости. Зато неподалеку обнаружилась идентичная по размерам безымянная могила, где лежали скелет без черепа и остатки одеяния, подобающего валашскому господарю.

Интересно, что первый раз Дракулу похоронили напротив алтаря, а второй - под каменными плитами пола, похоже, с той целью, чтобы входящие попирали прах Цепеша. По мнению исследователей, осквернили могилу и "перезахоронили" Дракулу монахи Снагова монастыря, причем сделали это на рубеже XVIII-XIX веков - как раз тогда, когда Й.Будай-Деляну и писал "Цыганиаду". Не исключено, что, почитая Цепеша - национального героя, соотечественники не забывали о другом его лике - Дракуле, кровопийце и чернокнижнике. Впрочем, если б не было мифологически-фольклорных указаний на вампиризм Цепеша, все равно было бы правомерно соотнести имя Дракулы с легендами об упырях. У румын существует поверье: православный, отрекшийся от своей веры (чаще всего принявший католичество), непременно становится вампиром, переход же в католичество Влада III, некогда грабившего католические монастыри, безусловно, стал весьма впечатляющим событием для его подданных-единоверцев. Вполне вероятно, возникновение этого верования обусловлено механизмом своеобразной "компенсации": переходя в католичество, православный, хотя и сохранял право на причащение Телом Христовым, отказывался от причастия Кровью, поскольку у католиков двойное причастие - привилегия клира. Соответственно, вероотступник должен был стремиться компенсировать "ущерб", а коль скоро измена вере не обходится без дьявольского вмешательства, то и способ "компенсации" выбирается по дьявольской подсказке.

Кстати, логика "компенсации" провоцирует и ныне появление "хоррорных" сюжетов о вегетарианцах-убийцах, палачах-активистах "Общества защиты животных" и т.п. В XV веке тема вероотступничества особенно актуальна: это эпоха наиболее интенсивной католической экспансии, что уже отмечалось выше. Именно тогда гуситы воевали со всем католическим рыцарством, отстаивая "право Чаши" (т.е. право причащаться Кровью Христовой, будучи католиками-мирянами), за что их и прозвали "чашниками". Борьбу с "чашниками" возглавил император Сигизмунд Люксембург, и как раз тогда, когда отец Дракулы стал "рыцарем Дракона", главным противником Ордена были не турки, а мятежники-гуситы.

Современники вполне могли видеть в Дракуле упыря, однако следует учитывать, что их представление о вампирах существенно отличалось от нынешнего, сложившегося благодаря литературе "ужасов" и кинематографу и восходящего к романтической и неоромантической литературе, а также к преданиям XVII-XVIII веков. В XV веке упыря считали не разносчиком вампирической "эпидемии" (который, в свою очередь, был ранее заражен другим вампиром), но колдуном, чернокнижником, обязательно заключившим союз с дьяволом ради благ мирских. Такому колдуну-вампиру кровь нужна еще и для совершения магических обрядов. К примеру, современник Дракулы знаменитый Жиль де Ре, маршал Франции, вошедший в историю изуверскими казнями и пытками, подозревался в колдовстве: предполагалось, что он, будучи магом, использовал кровь и внутренности жертв. Не исключено, что и "кровавые гекатомбы" Влада III воспринимались аналогично - колдуну-вероотступнику тем более полагалось быть изощренно жестоким, сладострастно экспериментировать с человеческим телом и кровью.

Любопытная параллель есть и в русской литературе: колдун-оборотень из повести Н.В. Гоголя "Страшная месть" - вероотступник, причем именно перешедший в католичество, и он хранит в земле несметные сокровища. Итак, в основе стокеровской версии Дракулы-вампира - опора на реконструкцию мифа и реальные исторические документы. Практически каждой черте, приписанной Дракуле, можно найти то или иное обоснование, мотивировку. Вот, например, называет Стокер своего героя "берсерком", объясняя это - не вполне убедительно с исторической точки зрения - родством Дракулы со скандинавскими витязями, известными беззаветной отвагой.

Но, с другой стороны, здесь легко увидеть переосмысление эпитета "wutrich", ко торый в немецких источниках используется как по отношению к Дракуле, так и для характеристики "лютой" храбрости берсерков. Образы же Дракулы-предводителя отряда цыган, Дракулы, ведающего тайны древних кладов, Дракулы-упыря и чернокнижника - не просто вымысел, но результат синтеза интуиции ученого и фантазии литератора.

Махарет и Мекаре

Информация о материале

Категория: Известные вампиры

Махарет и Мекаре — персонажи-вампирши из цикла Энн Райс «Вампирские хроники».

История в «Королева проклятых»

Махарет и Мекаре — сёстры-близнецы, сильные ведьмы проживающие в прекрасной долине неподалёку от Египта шесть тысяч лет назад. Они были наследственными ведьмами, способными к общению с духами. Это привлекло внимание Акаши, молодой королевы Кемета (древнее название Египта), которая послала им приглашение нанести ей визит, когда им было 16. Чувствуя в этом приглашении что-то недоброе, они отказались.

Следующее «приглашение» Акаши было менее мирным. Сёстры хоронили свою мать, когда солдаты королевы ворвались в деревню, убивая всех на пути и забирая сестёр с собой.

Когда сёстры прибыли в Кемет, на них смотрели с восхищением и страхом. Народ Кемета никогда не видел рыжих волос, а близнецы были табу в стране. Сёстры правдиво ответили на все вопросы королевы о духах и богах, но их ответы не удовлетворили королеву, и они были прозваны богохульницами и брошены в тюрьму. На следующее утро королева вызвала их и задала им те же вопросы. Мекаре против воли сестры воззвала к злобному духу по-имени Амел чтобы продемонстрировать свою силу. Акаша и её муж Энкил были в ужасе от этого, и близнецы были опять брошены в темницу на три дня и три ночи, прежде чем получить своё наказание.

Их наказанием было публичное изнасилование придворным короля по-имени Хайман. Хайман не любил жестокость и не желал этого делать, но не смел противиться приказу своего повелителя. После изнасилования сестёр отпустили домой.

После трудного путешествия домой, Махарет и Мекаре наконец-то вернулись в свою деревню с помощью бедуинов. Там, Махарет родила от Хаймана дочь Мириам. Сёстры постарались забыть это унижение и вернулись к своей жизни в долине. Но их мирное существование было опять нарушено через год, когда Хайман пришёл в долину с армией. Он забрал сестёр в Кемет, по пути рассказывая, что случилось там с тех пор, как их отпустили.

Дух Амел, в ярости от унижения близнецов, начал мучать короля и королеву днями и ночами, разбрасывая вещи и сводя пару с ума. Он также мучал Хаймана за изнасилование. В конце концов дворянам надоело, что их монархи навели эту беду на них (а также за новые законы, нарушающие традиции египтян), и они сговорились убить своих правителей. Они последовали за королевской парой в дом Хаймана и напали на них. Но каким-то образом Акаша и Энкил выжили, а все дворяне погибли. С тех пор короля и королеву видели лишь ночью, и они перестали покидать свой дворец. Люди исчезали, и Хайман решил привести сестёр обратно в Кемет, чтобы те смогли решить их проблемы.

Попав в Кемет, сёстры поняли, что случилось. Амелу понравился вкус человеческой крови, и он любил колоть людей, чтобы у них шла кровь. Акашу и Энкила ранили дворяне. Когда они лежили и умирали от потери крови, Амел каким-то образом пробрался через рану в тело Акаши, и та регенерировалась в новую форму. Акаша выпила всю кровь Энкила и затем дала ему выпить своей. Таким образом, они стали первыми кровопийцами.

Акаша и Энкил вызвали сестёр в надежде, что ведьмы объяснят им, что с ними случилось и как они могли утолить их бесконечную жажду крови. Близнецы не могли им помочь и были брошены в темницу, ожидая казни наутро, но перед этим язык Мекаре и глаза Махарет были вырезаны.

За три часа до рассвета, к сёстрам пришёл Хайман в отчаянии. Король и королева предали его, они сделали его одним из них чтобы проверить свои новые способности. Хайман сделал Мекаре вампиршей, а она, в свою очередь, сделала Махарет. Они сбежали из тюрьмы, создавая кровопийц по пути, в надежде собрать армию и победить короля и королеву. Позже, эта первая группа станет известна как Первый Выводок.

Через несколько недель, они были пойманы в Саккаре. Сестёр замуровали в каменных гробах и бросили в океан: Мекаре на запад, а Махарет на восток. Махарет выбросило на берег на южном берегу Африки, и она бродила по миру последующие шесть тысячелетий, наблюдая за потомством своей дочери Мириам и ища Мекаре. Неизвестно что случилось с Мекаре, но в XX веке были обнаружены рисунки рыжеволосой женщины в пещерах Южной Америки. Такие же рисунки были обнаружены в Африке. Махарет подозревала что Мекаре одичала и провела всё это время в джунглях, вдали от цивилизации.

Хайман бродил по Европе, теряя память каждые несколько веков. Следующий раз, когда он увидел близнецов, был во время событий книги «Королева проклятых», когда Акаша заставляет их собраться в Калифорнии. Там, вампиры побеждают Акашу. Мекаре поедает сердце и мозг королевы, вбирая в себя Амела и становясь новой Королевой проклятых.

Дальнейшие появления

Махарет появляется в конце книги «Мемнох-дьявол», где она приковывает Лестата к монастырю, после того как он сходит с ума. Она также появляется в книге «Меррик», где она предлагает Луи свою мощную кровь, но он отказывается. Она опять появляется в романе «Кровь и золото», где она получает новые глаза в конце, и опять в книге «Песнь крови» чтобы предложить свою помощь Лестату и Моне Мейфейр.

Появления в других средах

Махарет появляется в экранизации «Королева проклятых», где её играет актриса Лина Олин. О Мекаре в фильме не упоминается. Во время финальной битвы, Акаша приковывает Махарет к мраморной колонне. Когда остальные вампиры выпивают большую часть крови королевы, Махарет освобождается от её власти и выпивает остатки её крови. Акаша рассыпается в пыль, а Махарет превращается в живую статую, по-видимому, становясь новой королевой вампиров.

Луи де Пон дю Лак

Информация о материале

Категория: Известные вампиры

Луи де Пон дю Лак (фр. Louis de Pointe du Lac) — персонаж серии книг «Вампирские хроники», написанной Энн Райс. Он начал жизнь как смертный, но позже стал вампиром. Он является протагонистом и антигероем книги «Интервью с вампиром», первой из цикла. Он также появляется в книгах «Вампир Лестат», «Королева проклятых», «История похитителя тел», «Дьявол Мемнох», «Вампир Арман» («написана» Арманом) и «Меррик» («написана» Дэвидом Талботом).

Смертный

Луи де Пон дю Лак родился во Франции в 1766 в семье католиков, которая эмигрировала в Северную Америку, когда он был ещё ребёнком. Его мать, сестра и брат Поль жили неподалёку от Нового Орлеана на одной из двух их плантаций индиго, названных Пон дю Лак в честь семьи. Там умер брат Луи, после ужасной ссоры с Луи. Луи всегда считал себя виновным в смерти брата.(В экранизации смерть брата заменена на смерть жены при родах и новорожденного ребенка). Луи не видел дальнейшего смысла продолжать жизнь и молил забрать у него этот дар. Он стал циничным и отчаянным, возжелал освободительной смерти, но у него не хватало духу покончить жизнь самоубийством. Он начал часто наведываться в таверны, бордели и другие небезопасные места. Он вступал в драки и дуэли, чтобы кто-то наконец смог убить его.

Вампир

В одну из таких ночей Луи и привлёк внимание вампира Лестата де Лионкура, который «фатально влюбился» в трагичного креольца и предложил ему альтернативу его отчаянной, бессмысленной жизни. Лестат был соблазнён не только красотой Луи, но и его видимым неуважением жизни. Лестат сделал Луи вампиром, своим бессмертным компаньоном, в 1791, и с Луи они жили, любили и убивали почти всё последующее столетие.

Но Лестат был «повреждён» событиями во Франции и Старом Свете. Он не был таким мягким наставником или таким другом, какого желал Луи.

Хотя Луи и Лестат зачастую спорили, они в конце концов договорились о временном перемирии, и Лестат постепенно начал считать Луи своим спутником жизни, хотя Луи и отказывался внимать его «урокам» об убийстве и жизни вампира.

«Интервью с вампиром» описывает суррогатные семейные отношения между Луи, Лестатом и Клодией. Луи, в момент слабости, пьёт кровь у шестилетней сироты, и Лестат делает её вампиршей, чтобы заставить Луи остаться с ним. Но, спасая жизнь Луи, давая ему Клодию, он разрушил жизнь самой Клодии, обрекая её навсегда остаться с телом шестилетней девочки.

В конечном итоге, Луи смирился со своей «семьёй», принимая «материнскую» роль для Клодии, тогда как Лестат принял «отцовскую». Но Клодия взрослела. Несоответствие реального возраста и физического стало для неё сильным стрессом, она начала ненавидеть своих «родителей» за то, что они сделали её вампиром. Она восстала против Лестата, пытаясь его убить в 1860, и сбежала с Луи в Старый Свет, чтобы найти других вампиров.

В Париже «отец» и «дочь» наконец нашли то, что искали: группу из пятнадцати вампиров, притворяющихся людьми-актёрами в Театре Вампиров. Но в глазах этих вампиров Луи и Клодия — преступники. Они оба пытались убить своего создателя Лестата и должны поплатится жизнью. Луи удалось спастись, так как в Театре внезапно появился Лестат и попросил не казнить его.

Разъярённый казнью Клодии, Луи спалил Театр, а затем стал жить с лидером Театра Арманом. Они разошлись в конце XX века в Новом Орлеане.

В начале 1920-х Луи, по его словам, нашёл Лестата в Новом Орлеане, в состоянии кататонии. Возможно, это было выдумкой, чтобы заставить журналиста Дэниела Моллоя искать Лестата. Так Лестат пишет в своих мемуарах, «Луи […], можно сказать, нарисовал карту и поставил крест на точку Нового Орлеана где я спал […] но какими были его намерения, не известно.»)

Луи и Лестат опять встретились в конце романа «Вампир Лестат» в 1985, когда Лестат стал рок-звездой. Во время событий книги «Королева проклятых» Луи и многие другие вампиры собрались в доме Махарет для борьбы с Акашей.

Луи был одним из немногих вампиров, отказавшихся принять «могучую кровь» (содержащую силу древнейших вампиров мира), которую предлагали Махарет и Лестат, предпочитая становиться сильнее с возрастом. Но в конце книги «Меррик» Луи вышел на солнце после того, как сделал Меррик вампиром. Лестат затем дал Луи часть своей могучей крови, чтобы спасти его. По словам Дэвида Талбота, это переливаниe крови, возможно, сделало Луи более «вампирским» и менее человечным по-характеру. Точно сказать нельзя, так как остальные книги не были сосредоточены на персонаже Луи.

В экранизации «Интервью с вампиром: Хроника жизни вампира», роль Луи сыграл актёр Брэд Питт. В экранизации «Королева проклятых», персонаж не был показан или упомянут.

В Бродвейском мюзикле «Лестат», его роль сыграл актёр Джим Станек.