Я слагаю странные сказки
Из костей и капель отравы,
Добавляю предсмертные ласки,
Яд змеи, кровь, сухие травы,


Умирающих стоны и вопли,
Гарь от тлеющих трупов весною,
И кустов, кровь сосущих, корни –
Все, что может чего то стоить…


И мешая в реторте
Над огнем полусонным
Из горящей аорты
Лишь задушенным стоном


Умирающей птицы,
Не живущей, но ныне и тризне
Взгляд простого убийцы
Нас одарит предчувствием жизни.


Я луной заправляю
Это сладкое полунечувство,
Бритвы мертвенной краем
По земле – вот и новый Вудсток…


Вот и новая кровь
Отмирающих уж поколений,
Разменявших любовь
На предчувствие тлена.


И, в реторту смеясь,
Посылаю проклятия всем…
Ах, какая ж вы грязь –
Каждый слеп, каждый глух, каждый нем…

И с рождения мертв.
А стремление в синюю высь
Здесь смешнее летящих коров.
Вот и все. Я воссоздал жизнь.

Ты можешь трепаться все утро
И быть человеком, как будто,
И быть прекрасной, как черный ящик
С надписью «нетто» и «брутто».


А после сражаться ночами
С камнями и кирпичами,
Которые утром лягут у ног
Твоих пылью и грязи кусками.


И ты краше всех в этой пыли,
Твой силуэт лунным светом очерчен.
Да только утонут завтра твои корабли,
А сон будет темен и вечен.


Ты спрячешь день среди пепла,
Ты спрячешь небо от ветра,
Тучи от солнца, огонь от пожара,
Пока еще песнь не допета.


И спустишь лавину на город
Который был тебе дорог,
Бросишь гранату в могилу отца
Лишь только наступит шесть-сорок.


Но ты краше всех в этом пепле,
И соловьем для тебя поет кречет…
Умрут солдаты – мы новых налепим,
А сон будет темен и вечен.


Ты можешь быть чем ты будешь,
За это тебя не осудишь.
Ты будешь той, кем ты можешь,
А небу покажем мы кукиш.


А небу покажем мы фантик,
Посадим тучи на гайки,
А солнце приклеим скотчем
И вечность нам будет пайкой.


Ведь ты краше всех в этом огне,
А я – по дурацки беспечен…
И это – подарок последний тебе,
И сон будет темен и вечен.

Когда умрет огонь
В глазах слепых певцов,
Когда затихнет стон,
Закончивший любовь,


Дороги приведут
К чертогам темных звезд…
Мне духи пропоют,
Поднявшись в полный рост:


«Иди вслед за дурной звездой,
Но твоей,
лишь твоей,
Ей душу запросто открой,
Свет ее
ночью пей!»


Забытый всеми свет
Осветит черный крест,
Пройдя за гранью лет
До мертвых ныне мест,


Там душу на алтарь
Безмолвно возложив,
Я слушал трех богинь,
Что шепчут: «Полюби


Свою звезду, свой светлый путь,
Но лишь свой,
только свой…
И обо всех других забудь,
Будь собой,
лишь собой…»


И расчертив огнем
Стальную твердь небес,
Уйду я сквозь снега
В вечнозеленый лес…


Там, у конца времен,
Придав дрова огню,
Перечеркнув закон,
Я сам себе спою:


«Гори звезда, гори в ночи,
И мой путь
озаряй…
Люби меня, звезда, люби,
Ты меня
не бросай…»

И каждый по звезде
Откроет в небесах,
И каждый по тропе
Найдет в своих мечтах.


И как с ней поступить
Решает каждый сам.
Не буду я учить,
Совет лишь просто дам:


«Не предавай свою звезду,
Никогда,
ни за что,
Всегда во всем собою будь,
Будь собой,
лишь собой…»

Мертвые, мертвые кошки
Приходят ночами ко мне,
Приводят с собою котят,
Ласки новой хотят,
Мертвые, мертвые кошки.


И до скончания ночи
Трутся о ноги и плачут
Мертвые, мертвые кошки…
Звезды – как белые крошки,
Только съедобны не очень…


Я их касаюсь руками,
Глажу их и котят,
И я пою им баллады
Без рифмы, без ритма, без лада,
Глядя в черное небо над нами.


Кошкам совсем ведь не больно,
Котята не знают ответов…
А я не успел позвонить…
А, к черту, пора бы забыть
Дурацкий, дурацкий твой номер.


Ведь есть же мертвые кошки,
Котята хотят молока,
Без меня они снова уйдут
В ад кошачий, траву резеду,
Где звезды – лишь белые крошки.


Но пока в кухне темной есть время,
Но пока газ в плите кормит пламя,
Мертвые кошки расскажут
Какая все это лажа,
Что звезд не бывает без терний.


И до утра, до рассвета
Мертвые кошки со мной,
Котята играют на кухне
Со звездами, или же ртутью,
А утром настанет лето.

Эй вы, кошки и собаки,
Все погибнут в этой драке,
Жить останутся лишь крысы,
Все другие же умрут.
Дети, птицы, черти, ведьмы –
Все умрут и уж не петь мне…
На вершине горы лысой
Трупы предадут огню.


Красной кровью светел месяц,
Звезды – чувство острой рези…
Смерть пришла, встречайте люди,
Это прет старуха к нам!
И пылает пламя ночью,
Только хочется мне очень,
И пусть Бог меня осудит,
Смерть послать ко всем чертям.


Но уж поздно, слишком поздно,
В этом воздухе морозном
Лишь безумье, только ветер,
Песен нет уж ни одной…
Отцвели и облетели
Все деревья, только ели
Как кресты и see you later,
Все умрут, идем со мной.


Убежим иль не успеем?
Смерть вокруг и тьма за нею,
Тьма и тишь, огонь забвенья,
Дальше нету ничего…
По тропе, да все на запад…
Только все – и мы распяты
На крестах без сожаленья
Да ликующей толпой…

Эй вы, кошки и собаки,
Все мы сдохли в этой драке.

Я хочу видеть твой смех, твой плач,
В середине кровавых линий беды.
Я хочу, чтобы кони неслись наши вскачь,
Цепляя подковами зелень листвы.


Это вторая смерть, это жизнь после жизни,
Это вечные танцы вечных страданий.
Это – черные дали, это – синие выси,
Это прощенье, это изгнанье.


На кровавых лугах, где ждут полночи жертвы,
Под шум ветра со старых болот,
Под вопли боли, под птичье крещендо,
Нас затянет с тобой в этот водоворот.


Нас закружит листьями средь старых могил,
Где разверзлась земля, где черное небо…
И мне кажется…да…я здесь уже был…
Но все же нет…здесь я не был.


А ты смеешься, ты здесь и сейчас,
Кровь течет с твоих шелковых губ…
Я вижу цветы в глубине твоих глаз…
Я люблю тебя…твой испуг


Меня не излечит, меня не спасет…
Твоя жизнь, моя смерть – все едино.
Ночной соловей песней нас отпоет…
И мы вдвоем…как нелепа картина.


Ведь я постарел на шесть тысяч дней
Со времен последних кровавых приливов.
Для меня уже нет плохих новостей,
Хуже не будет поют нам могилы.


И я вижу твой смех, разбиваю твой плач
На осколки зеркал, на осколки сердец,
И лишь вскрикнет тревожно грач…
На кресте ты забыла венец


Из огня и могильных цветов…
Из кошмаров и тихих страданий…
Из пыли…из старых стихов…
Из несбывшихся детских мечтаний
.

А потом на темном зеркале неба
Мы гасили звезды одна за другой.
И не будет в этом мире уж света.
И тепла. Я прощаюсь с тобой.

Капли крови – кап, кап, кап,
Тот кто умер – тот и слаб.
Кто с ножом лежит в груди,
Тот и мертв, как не крути.


На дуэли или так
Тот, кто умер – тот дурак.
За любовь или за злато –
В этом мы не виноваты.


И блеснула сталь в ночи –
Тот, кто умер, не кричит.
И смеются те, кто живы,
Разбавляют водку пивом.


Тот же мертв кто кровью красной
Смазал сотни бритв опасных,
И последним криком страшным
Распугал ворон на пашне.


А потом – лежит в земле.
А кто жив – тот на коне,
Славит жизнь свою, как спорт…
Только пофиг тем, кто мертв.


Тот, кто жив, несет в кармане
Смех, любовь, огонь да пламень.
Холод, смерть, тоску и лед
Бережет от нас, кто мертв.


Но мы знаем, будут дни,
Зарастут травою пни.
Из травы взрастут деревья,
Мертвый станет жив, поверь мне.


И капля крови – на могилу,
Тот, кто умер – в том и сила.
Из груди достанет нож –
Посмотри, как он хорош

На последний расстрел
Никого не зовут,
Там стреляют не в сердце,
А в душу.
И последней пулей
Навряд ли убьют…
В чем же смысл?
Слушай…


В последней пуле
Свинца ни на грамм
И расстрельный взвод
Молчалив –
Последнюю пулю
Ты выпустишь сам
Лишь предав, лишь смолчав,
Лишь забыв…


А потом, вероятно,
Не скажет никто
О тебе того, что ты
Мертв.
Не заметят потом,
Что душа – решето,
И что жизнь превратилась
В спорт


Лишь бы больше урвать,
Выпить и съесть,
Не взирая на горе
И слезы,
Подороже продать
Ум, совесть и честь,
Переплавить в золото розы…


И последний расстрел,
Вероятно лишь шаг
Из мечты да к чужим
Городам…
А душа – лишь пробитый
Пулями стяг,
В который стреляешь
Ты сам.

Небо вновь грязно-серого цвета,
Вновь завяли цветы и мечты…
И здесь холодно, нету уж лета…
И опять мы вдвоем – я и ты.


И я предлагаю – давай улетим
Туда, где травы зеленые…
Возьми себе желтые крылья,
А я возьму себе черные.


«Но плохая погода» скажешь мне ты,
«Это снаружи, пожары – внутри.
Видишь, здесь умирают цветы?
Не смотри на них, не смотри…»


Я шепчу «Где то там горя нет»,
Но ответом – ветра вой вздорный.
Какой ты для крыльев выберешь цвет?
Я выбираю черный.


А за окнами – буря воет в ночи,
Разрез молнии, выстрелом – гром.
Ветер на улице дико кричит,
Трещит в унисон старый дом.


И на тихий вопрос отвечаешь ты «Да!»,
Ты жмешься ко мне, словно дочь.
Твои крылья цвета детского сна,
Мои же черны, как ночь.


Взмах крыльев – буря осталась внизу,
Здесь, над тучами – солнечный день.
За тобой в синей выси тихо скользну,
Забыв в облаках свою тень.


И забыв про бурю искали свой рай,
Твои крылья – тепло и весна.
Небо наше, где же твой край?
Мои крылья – вселенская тьма.

Хорони короля, пусть он правит червями,
Он при жизни людей не считал за червей…
А теперь вслед за гробом идут с факелами
Старуха-Чума, брат ее Суховей…


А король, поднимавший кличем старинным
Великих бойцов на войну за собой,
Сегодня в молчании сходит в могилу –
Он проиграл в поединке с Судьбой.


Эй же, король, проснись, славный король,
Вспомни всех тех, кто погиб за тебя,
Вспомни убитых дорогой на трон…
Что же, прахом тебе земля.


Владыка, прославлен железной рукой,
Стал царством ты сам, царством червей.
Кого поведешь ты во след за собою,
Что ты скажешь всем им теперь?


Хорони короля, пусть в сыром он гробу,
Под могильным курганом, в степи,
Переварится временем в гниль-требуху,
А душа пусть в геенне горит.


Король, на пирах раздававший награды,
Но дравший с народа кровью стократ –
Кончине твоей черви с крысами рады…
Да, в общем то, я тоже рад.


И только старый, облезлый шакал
Будет скорбно выть по тебе…
Он почуял родню, и как знать –
Может, он не совсем уже зверь…


К черту, умер король – так качать короля,
Может будет он лучше, как знать…
Пусть мертвому пухом будет земля,
А душе его – домом – ад.

Ты говоришь наступила весна,
Солнце и небо, поля и озера…
Цветы пробудились вновь ото сна,
Стал зеленым серый наш город…


Небо синью выгнало гарь,
Скрыли пепел зеленым дубравы…
Все как встарь, говоришь ты, как встарь –
Скрыли кости высокие травы.


Снова весна, спустилась весна,
Земля сбросила тяжесть оков…
Да только сегодня кровь также красна,
Очнись, милая - везут мертвецов.


А ты рвешь сирень и она
Говорит мне твоими устами:
«Милый, вновь наступила весна,
Дорогой, весна уже с нами».


И смеешься капелью дождя,
И грустишь шелестом тополей…
И знаешь – люблю лишь тебя,
Но пора в круг болотных огней…


В свет костра на привале – смотри,
В боль и кровь. край несбывшихся снов…
Нет весны, ты меня не кляни.
Очнись, милая - везут мертвецов.

Догорает заката
Погребальный костер,
И уносит куда – то
Свет дневной месяц-вор.


Звезды холодно смотрят
Вниз да с темных небес,
Сумрак шелковый соткан
Из мертвых чудес.


Иглы-звуки впиваются
В каждый твой взгляд.
Все только лишь начинается,
Но начинается ад.


Кружат звезды в безумии
Да вкруг сыра куска…
И все тихо, бесшумно…
Запах крови…мускат…


Да разрытой земли…
Да разорванных вен…
Да вкруг шеи цепи…
Да бетонных лишь стен…


И в осколки летит
Ночь святых и чертей,
За глазами горит
Она – мать всех ночей.


В пляс пускаются духи,
В барабан грянут боги,
Средь вселенской разрухи
Черти вскинут вверх роги.


Небо черное станет
В цвет златого руна.
Смерть полмира разбудит,
А другая сойдет с ума.


Тэк Ак Лах,
Их Ен Ван,
Тэк Ак Лах,
Кан Так.

Эй, волки, багровым туманом рассвет,
Сегодня – день Великой Охоты!
Эй, дети ночи, идите на свет,
Ветер снова спутал все ноты.


Эй вы, мертвые, время пришло!
Открывайте же двери могил.
Время пришло отомстить палачам
О которых никто не забыл.


И летучие мыши, посланницы смерти
Над строем призраков выжженных лет.
Отвернулись сегодня и боги, и черти
В этот красно-кровавый рассвет.


И с небес вдруг закапала влага,
Соленым стеклом она падала вниз.
Разбивалась о склоны оврага
И о мрамор безжизненных лиц.


А за толпами мертвых – сам дьявол –
Грустный мальчишка в черном плаще.
Все на кону, больше нечего ставить…
Но как горько выиграть в этой игре…


И взметнут его руки бури…
Внизу – конец света, Армагеддон,
Среди взрывов не слышен свист пули
И тем более – предсмертный наш стон.


И свершился рассвет новой эры…
Только грустен лик Сатаны –
В новом мире – не счастья, ни горя,
В нем – только свет да от полной луны.


Эй вы, слабые духом и телом,
Вы не поняли, к чему этот стих?
Значит нет для вас ничего, ничего
В грустных стихах моих.

Джорджи, Джорджи, Джорджи-бой,
Не хотим играть с тобой!
Ты какой-то слишком мертвый
Этой чертовой весной.


Тебя ищут уж полгода,
А ты в речке утонул…
Больше ты не пьешь крем соду -
Ты осенью пошел ко дну.


Это видели мальчишки,
Да боялись рассказать…
Только, Джорджи, это слишком,
То, что ты пришел опять.


Ведь ты мертвый, Джорджи-бой,
Ты воды напился мертвой,
Мальчик-Джорджи, что с тобой?
Джорджи, Джорджи, ты ж за бортом?


С тиной в волосах зеленых,
В сгнивших розовых носках,
В парке распугал влюбленных
И в детей вселил ты страх.


Джорджи, Джорджи, Джорджи-бой,
Что ж смерть сделала с тобой?
Ты ж страшней географички,
Джорджи, Джорджи, Джорджи-бой…


И друзья твои в испуге
Убегают от тебя…
А ты следом тянешь руки,
А ты хочешь поиграть.


Не спасли они когда-то
Тебя в тот осенний день.
А теперь – умрут ребята,
К ним струится твоя тень.


И несется за друзьями,
Друзей Джорджи догоняет…
Не успеть им нынче к маме,
Смерть пришла – все это знают.


И уходит Джорджи-бой,
По дорожке, да к реке…
Этой чертовой весной
Он убил своих друзей.

С белым цветом гибнет осень,
Все уносится во тьму…
Тьму вспорола снега проседь,
Белый снег привел чуму.


И на белом , белом поле –
Черная капель костров.
То тела тех, кто был болен,
А теперь – покой обрел.


И потом, на месте смерти,
Спрячут пепел под крестом.
А живых – укроют кельи…
Или, может, желтый дом…


Или серые каморки…
Или красные угли…
Три семерки, три шестерки,
Что ж, ahoy, myself, oui…


И на белом, белом поле
Белым мелом пишет Смерть
По ком плакать будут солью,
Да кто должен умереть.


Кто распишет кровью землю
Если красок больше нет…
В белом поле – камень белый,
Там окончится твой след.


И все смертно в этом мире,
Под бездушною луной…
Раз, два, три, два, три, четыре,
Все умрут, идем со мной.


В белом, белом, белом поле
Обретают все покой…
Снег все спрячет, все укроет,
Все умрет, идем со мной.

Раз, два, три, четыре, пять,
Закрывай скорее двери,
Шаг, другой, опять, опять,
Он идет, ты мне не веришь?


Он всю жизнь в шкафу прожил,
Но сегодня он дождался –
Ты один, да, ты один,
Ты совсем один остался…


Дверью шкафа он скрипел,
Убегал, входил лишь папа,
В щель он на тебя смотрел
Своего стенного шкафа.


Это Бука, раз, два, три,
Повелитель всех игрушек,
Вот он вышел, посмотри,
Вот смеется он – послушай!


Бука в комнате стоит,
А в него не верил папа!
Он заклятья говорит,
Войско поднимает лапой.


Мишка встал и взял стилет.
Пес оскалил волчью морду…
А тебе – всего семь лет,
Да пять букв, да шесть аккордов…


Но чу, слышишь ты шаги?
Ближе, ближе, перед дверью,
Ручка – вниз, тьму рвет в куски
Света луч, в нем кружат перья


От разорванной подушки…
В комнату заходит папа…
Труп в постели, крови лужи…
Бука скалится из шкафа…

Приди ко мне в мой дикий сад,
Приди в мой сад, приди.
В моем саду – сердца висят,
Дорожки там узки.


Мой сад из трав и из цветов,
Из снов, из грез, из тьмы,
Здесь я схожу с ума без слов,
Здесь балом правят сны.


В моем саду нет певчих птиц,
Нет роз – растет лишь плющ,
Терновый куст и сто убийц,
Отравлен солнца луч.


Трава окрашена в пурпур,
В ней – сотни жадных ртов…
Здесь на кресте распят Амур,
На пепле городов.


А я – я в центре всех садов,
В моем саду построил дом.
Мой сад – основа всех основ,
Схожу с ума я в нем.


Приди ко мне, в мой черный сад,
Сквозь тьму, сквозь смерть и боль,
Сквозь крик и страх, сквозь рай и ад,
Сквозь черный снег и крови соль.


И коль сумеешь ты придти
Ко мне, в мой сад садов –
Ты семя дай и дай взойти,
Взрасти в саду любовь.


И может сад мой расцветет…
А, может, ты умрешь в саду…
А, может, соловей споет…
А, может – я умру…

Умирают поля и луга
За чертою сожженного мая…
И старушка – чума берет города,
Без сопротивленья, игра.


Поджигает кресты и тела,
Мертвецы становятся пеплом.
День уходит, ночь навсегда
Воцаряется этим летом.


А старушка – чума, под пенье ситара,
Полчища крыс ведет на войну…
Мир рождается, но гибнет старый,
Тот, что был не адом, не раем,
А был домом – исчезнет в дыму.


Умирают и птицы, и песни,
Боль и ужас нам оставляя.
По дорогам песка наши дети
Убегают от нас, умирая…


И горят города и могилы,
А могилы – и есть города…
Умерла, а потом схоронила
Этот мир старушка – чума.


И старушка – чума лижет крыс в подворотнях,
Крысы убьют нас не зная того.
И мертвый в петле – как десантник на стропах
Одарит нас смертью под тихий ропот
Догорающих ночью костров.


Умирают мамы и папы
В мертвый путь отпуская детей.
Огонь разбивает их лапой
На пепел и кучки костей.


И когда все умрет навсегда,
Не останется здесь больше смерти.
И тихонько уйдет старушка – чума,
Мне на слово поверьте.


И старушка – чума уведет своих крыс,
Стройной армией, колоннами в пару,
По песчаной лестнице, все вниз и вниз,
Под мертвецом, в петле что повис,
Под грустное пенье ситара…

Позабыли стремленья,
Отплатили добром –
Побросали поленья
В кучу перед костром.


И, сказав на прощанье,
Что, быть может, не здесь,
Обрету я признанье –
Черно – бурую смесь…


А потом – огонь в огонь…
Спичкой вспыхнул белый свет…
Был я с вами или нет?
И откуда эта боль?


Да сквозь темное стекло
Поглядите на меня –
Среди желтого огня
Мое время истекло.


А за копотью лишь небо,
За огнями – солнца луч…
Был я здесь, а может, не был,
Знают звезды между туч.


И пылают стремленья
На кострах еретиков…
Занялися поленья
Сотен тысяч костров.


А потом – огонь в огонь,
Сердце – в пламя, души – в ночь…
И уносят кони прочь
За пылающим крестом.


А за темным за окном –
Понимание в глазах.
И уйдет куда – то страх,
И покинет этот дом.

Мама, мама, мне прохладно,
Звезды движутся к утру.
Ты побудь со мною, ладно?
Мама, мама, я умру?


Слышишь, скачет за окошком
К нам по лунной по тропе,
К нам по лунной по дорожке,
К нам на вороном коне,


Мальчик в вышитом камзоле,
Черный волос на ветру…
Через лес и через поле…
Мама, мама, я умру?


Звезды в круг сошлись на небе…
Мама, ты укрой меня…
Отражает луна в снеге
Цвет воды и цвет огня.


Черный лес мне скалит зубы,
Дождик душит, словно ртуть…
Мама, где же твои руки?
Мама, мама, я умру?


Больно мама, гаснут свечи,
Я не вижу ничего…
Утро, мама, ночь иль вечер,
Сердца стук, грозы ли гром?


Здесь темно, но будь со мною,
Не снимай со лба ты рук…
Мама, больно, мама, больно…
Мама, мама, я умру.


Я умру сегодня, мама,
Мама, я тебя люблю,
До свиданья, моя мама,
Мама, мама, я…