Глаза его как два сапфира,
А волосы его как лен!
Он холоден как мрамор,
И также гладок он!

Его рука тверда как камень,
Но нежна она как шелк,
Он сияет в лучах лампы,
Отражая свет лицом.

Я люблю его безмерно,
Повторяю, чуть дыша,
Что прекрасен он как солнце,
Гаснет перед ним луна...

Любит он, бессмертный, смертных,
Любит их, как кот - мышей,
Он играет с ними нежно,
И съедает их, шутя...

у меня растут клыки,
их уже двенадцать.
скоро вырастут они -
чем мне заниматься?


прадположим, захочу
к оборотн`ям податься...
буду выть я на луну
и от блох чесаться.


или стану Дракул`ой,
по горам Карпатским
буду есть на перебой
военных, так и штатских.


или стану НЕЧТОМ я,
сверхугрозой наций,
буду кушать спецагентов
в тьме канализаций...


может, скроюсь я в горах,
гденибудь в Тибете...
альпинисты скажут: \\\"Ах!
инструктор сожран Йети!\\\"


или, чем не шутит черт?
стану, блин, КИНГКОНГОМ!
и втопчу Нью-Й\\\"орк в бетон,
вместе, блин, с Гон-Конгом...


у меня растут клыки,
их уже двенадцать.
скоро вырастут они -
чем мне заниматься?

Капли крови – кап, кап, кап,
Тот кто умер – тот и слаб.
Кто с ножом лежит в груди,
Тот и мертв, как не крути.


На дуэли или так
Тот, кто умер – тот дурак.
За любовь или за злато –
В этом мы не виноваты.


И блеснула сталь в ночи –
Тот, кто умер, не кричит.
И смеются те, кто живы,
Разбавляют водку пивом.


Тот же мертв кто кровью красной
Смазал сотни бритв опасных,
И последним криком страшным
Распугал ворон на пашне.


А потом – лежит в земле.
А кто жив – тот на коне,
Славит жизнь свою, как спорт…
Только пофиг тем, кто мертв.


Тот, кто жив, несет в кармане
Смех, любовь, огонь да пламень.
Холод, смерть, тоску и лед
Бережет от нас, кто мертв.


Но мы знаем, будут дни,
Зарастут травою пни.
Из травы взрастут деревья,
Мертвый станет жив, поверь мне.


И капля крови – на могилу,
Тот, кто умер – в том и сила.
Из груди достанет нож –
Посмотри, как он хорош

На последний расстрел
Никого не зовут,
Там стреляют не в сердце,
А в душу.
И последней пулей
Навряд ли убьют…
В чем же смысл?
Слушай…


В последней пуле
Свинца ни на грамм
И расстрельный взвод
Молчалив –
Последнюю пулю
Ты выпустишь сам
Лишь предав, лишь смолчав,
Лишь забыв…


А потом, вероятно,
Не скажет никто
О тебе того, что ты
Мертв.
Не заметят потом,
Что душа – решето,
И что жизнь превратилась
В спорт


Лишь бы больше урвать,
Выпить и съесть,
Не взирая на горе
И слезы,
Подороже продать
Ум, совесть и честь,
Переплавить в золото розы…


И последний расстрел,
Вероятно лишь шаг
Из мечты да к чужим
Городам…
А душа – лишь пробитый
Пулями стяг,
В который стреляешь
Ты сам.

Прикоснувшись к луне мертвой дланью,
Я смотрю на погасшие окна…
Чьи то тихие, тихие спальни…
Чьи то души в плену стекол ломких.


Чьи то страстные внебостремленья…
Как смешно все и как же все глупо
Я иду дарить вам спасенье,
Разрушать ваш привычный ступор.


В лунном свете расправив крылья –
Кожа, плоть, черный бархат и шелк,
Я стряхну с них могильную пыль и
Растворю эти окна… щелк…


Кровь – рубины посмертных желаний.
Это странно – все на двоих.
Исковерканное мироздание
Дарит жизнь мне за жизни других,


Наполняет, губами касается
Шеи розовой – снова я жив…
Смерть и жизнь во мне растворяются,
Это новый багряный прилив…


Умирают вновь темные окна,
Не на ночь, но и не на совсем.
Я смахнул со лба белого локон…
Поцелуй – мой подарок тебе.


И прощай – это просто сказки.
Вампир мертв. Он жизни не дарит.
Это были последние ласки
В твою бытность, моя дорогая.


Ухожу – уже скоро утро.
В склеп… во тьму завернуться как в кокон.
Спать пора, ведь завтра же будет
Столько новых, неумерших окон.