Однажды вечером - светило уж зашло -
Меня в глухую чащу занесло.
Среди корней - дорогу я искал,
Но не нашел; извелся и устал.
Я жажду ощутил, хотелось есть,
И я готов на отдых был присесть,
Но на поляне в ельнике
Я увидал косой и ветхий дом.
Я подошел жилищу, но увы -
Не услыхал внутри людской молвы.
И свет свечей в окошках не сиял -
Заброшенный угрюмо дом стоял.
Тогда, войдя на ветхое крыльцо,
Я поднял к небу бледное лицо:
Темнело небо, месяц восходил.
Отчаявшись я двери приоткрыл.
И, внутрь войдя, попятился слегка -
Так под ногою скрипнула доска,
Когда её случайно я задел.
Я первым делом угол оглядел:
Там не было лампадки и икон;
Замусорен он был и закопчен.
Здесь скверно пахло пищею гнилой.
И всё ж... И всё ж - изба была жилой.
Кругом сушилась разная трава,
А у печи еловые дрова,
В углу стояла грязная метла,
Была посуда и постель была.
Но странно - неопрятная постель
Была не убрана. Посуда пять недель
Не мыта, видно: плесень, грязи и слизь
Покрыли всё и в месиво сплелись.
Виднелась полка слева от окна,
И всё была заставлено она
Армадою бутылок и мешков,
Настоек, жидкостей, костей и порошков.
Был неприятно скользким грязный пол;
Паук мохнатый паутину сплёл
На мухами засиженном стекле;
Гнетущий дух над этим всем витал...
И меж посуды на столе стоял
Заросший грязью глиняный горшок;
Из трещин вытекал какой то сок.
Из любопытства я к столу шагнул,
Под крышку осторожно заглянул...
Я увидал что мясо там лежит;
Был подозрителен и цвет его, и вид...
Закрыв горшок я перекинул взгляд
На пыльных пузырьков нестройный ряд:
Одна моё вниманье привлекла
Бутылка из прозрачного стекла.
Я взял её, к глазам своим поднес,
И запах крови мне ударил в нос.
И в этой затхлой и сырой избе
Вдруг стало как-то мне не по себе...
Мелькнула тень по комнате, и вдруг
Услышал я шагов внезапный звук;
И, оглянуться не успел назад,
Как ощутил спиной тяжелый взгляд.
Я обернулся: заслоняя свет,
Уродливой старухи силуэт
Застыл у входа в дом. Её рука
Легла на край дверного косяка.
Нога босая стала на порог,
И ногти, задубевшие, как рог,
Впились в дубовый грязный, липкий пол,
Никто не мыл который и не мел.
Она была огромной и седой
Горбуньей с непокрытой головой;
На шее были бусы из костей,
И красоты не добавляли ей
И вылезшие из орбит глаза,
И вздутая на шее железа...
И ведьма прямо в комнату вошла,
И, истинно, страшна она была.
... И, выпустив бутылку из руки,
Я обнажил дюймовые клыки
И прыгнул от столешницы вперёд,
Раскрыв, усеянный зубами рот.
Наверное, узрев моё лицо,
Старуха отступила на крыльцо,
Но поздно. С ног я эту ведьму сбил
И на спину на доски повалил,
И наступив коленом ей на грудь,
Не позволяя воздуху вдохнуть,
Я кожу ей на шее прокусил,
И кровь её густую пил из жил...
Напившись, я поднялся. На полу
Я бросил тело мертвое в углу;
И ветер рваный ей трепал подол.
...И, отвернувшись к лесу, я ушел.
Меня в глухую чащу занесло.
Среди корней - дорогу я искал,
Но не нашел; извелся и устал.
Я жажду ощутил, хотелось есть,
И я готов на отдых был присесть,
Но на поляне в ельнике
Я увидал косой и ветхий дом.
Я подошел жилищу, но увы -
Не услыхал внутри людской молвы.
И свет свечей в окошках не сиял -
Заброшенный угрюмо дом стоял.
Тогда, войдя на ветхое крыльцо,
Я поднял к небу бледное лицо:
Темнело небо, месяц восходил.
Отчаявшись я двери приоткрыл.
И, внутрь войдя, попятился слегка -
Так под ногою скрипнула доска,
Когда её случайно я задел.
Я первым делом угол оглядел:
Там не было лампадки и икон;
Замусорен он был и закопчен.
Здесь скверно пахло пищею гнилой.
И всё ж... И всё ж - изба была жилой.
Кругом сушилась разная трава,
А у печи еловые дрова,
В углу стояла грязная метла,
Была посуда и постель была.
Но странно - неопрятная постель
Была не убрана. Посуда пять недель
Не мыта, видно: плесень, грязи и слизь
Покрыли всё и в месиво сплелись.
Виднелась полка слева от окна,
И всё была заставлено она
Армадою бутылок и мешков,
Настоек, жидкостей, костей и порошков.
Был неприятно скользким грязный пол;
Паук мохнатый паутину сплёл
На мухами засиженном стекле;
Гнетущий дух над этим всем витал...
И меж посуды на столе стоял
Заросший грязью глиняный горшок;
Из трещин вытекал какой то сок.
Из любопытства я к столу шагнул,
Под крышку осторожно заглянул...
Я увидал что мясо там лежит;
Был подозрителен и цвет его, и вид...
Закрыв горшок я перекинул взгляд
На пыльных пузырьков нестройный ряд:
Одна моё вниманье привлекла
Бутылка из прозрачного стекла.
Я взял её, к глазам своим поднес,
И запах крови мне ударил в нос.
И в этой затхлой и сырой избе
Вдруг стало как-то мне не по себе...
Мелькнула тень по комнате, и вдруг
Услышал я шагов внезапный звук;
И, оглянуться не успел назад,
Как ощутил спиной тяжелый взгляд.
Я обернулся: заслоняя свет,
Уродливой старухи силуэт
Застыл у входа в дом. Её рука
Легла на край дверного косяка.
Нога босая стала на порог,
И ногти, задубевшие, как рог,
Впились в дубовый грязный, липкий пол,
Никто не мыл который и не мел.
Она была огромной и седой
Горбуньей с непокрытой головой;
На шее были бусы из костей,
И красоты не добавляли ей
И вылезшие из орбит глаза,
И вздутая на шее железа...
И ведьма прямо в комнату вошла,
И, истинно, страшна она была.
... И, выпустив бутылку из руки,
Я обнажил дюймовые клыки
И прыгнул от столешницы вперёд,
Раскрыв, усеянный зубами рот.
Наверное, узрев моё лицо,
Старуха отступила на крыльцо,
Но поздно. С ног я эту ведьму сбил
И на спину на доски повалил,
И наступив коленом ей на грудь,
Не позволяя воздуху вдохнуть,
Я кожу ей на шее прокусил,
И кровь её густую пил из жил...
Напившись, я поднялся. На полу
Я бросил тело мертвое в углу;
И ветер рваный ей трепал подол.
...И, отвернувшись к лесу, я ушел.
