Реджиналд Каллендер проснулся оттого, что где то настойчиво стучали. Звук доносился издалека, вплывал в сознание постепенно и перед тем, как разбудить Каллендера, вплелся в сюжет сновидения. Во сне Реджиналд вновь и вновь наносил кому то удары тростью.
Тогда он уставился в потолок. Каждый стук в дверь с силой отдавался у него в голове, но Каллендер лишь бранился вполголоса и ждал, когда же настанет тишина. Он спрашивал себя, какой сейчас день и даже какое время суток. Разлепив на одном глазу слипшиеся веки, он увидел, как сквозь задернутые шторы пробивается одинокий солнечный лучик. И тут же уснул.
Когда его потревожили снова, не обращать внимания уже не получилось. Кто то держал его за плечи и встряхивал так сильно, что это было никак не принять за похмельную дрожь. В лицо плеснули холодной водой. Каллендер заорал, брызжа слюной, поднял взгляд и увидел краснощекую физиономию своего кузена.
– Черт тебя побери, сэр! – проревел Каллендер. – Ты совсем с ума спятил?
– Это ты то меня считаешь сумасшедшим? Сейчас уже утро понедельника. Где ты пропадал четыре дня, а? Ты знаешь, что случилось с девушкой, на которой ты собираешься жениться?
– Что? С Салли?
– Какая такая Салли? Что ты несешь? Я говорю о мисс Лэм!
– Фелиция. Конечно же. Я пошел навестить ее… когда это было, а? Но слуги сказали, что для меня ее нет дома.
– Ее ни для кого не было дома, дорогой приятель. Ее разыскивают уже больше половины недели.
Каллендер подтянулся и оказался в сидячем положении.
– Как давно ее нет?
– С четверга. С того вечера, когда мы ужинали у них. Я тогда еще приехал к тебе в гости.
– Как то недолго ты у меня гостил, получается! Где же ты с тех пор пропадал? И где моя бутылка? Голова, моя голова!
Каллендер порылся под кроватью и достал то, что искал.
– А я думал, что ты уже допил весь запас бренди, – заметил Стоун.
– Так и есть. Но портвейна еще много осталось. А теперь еще имеется повод выпить. Фелиция наверняка не читала то письмо, да?
– Письмо? Какое письмо?
– Записку, которую послал кое кто, желавший нас разлучить. Не нашли ли это письмо?
– Да кому нужны письма, когда такие дела творятся? – возмутился Стоун.
– Само собой, никому. – Каллендер отпил вина. – Так ты говоришь, Фелиция пропала?
– Ну, мы кое что о ней разузнали.
– Мы?
Лицо Стоуна стало еще более красным.
– Я был у ее тети. У мисс Пенелопы. Она, разумеется, места себе не находит.
– Да? А ты время даром не теряешь. Богатая племянница пропала, и ты тут же поселился в роскошном доме у ее тетки, старой девы.
– Я делаю то, чем должен был заниматься ты, – оскорбленным тоном ответил Стоун. – А ты так и просидел все эти дни взаперти в пустом доме?
– Конечно, – ответил Каллендер. – Где же я еще мог быть?
– Я так тоже подумал в конце концов, хотя те ребята из Скотленд Ярда приходили сюда не раз и не два, и, по их словам, здесь не было ни души.
Каллендер чуть было не уронил бутылку, но подхватил ее и как следует к ней приложился.
– Из Скотленд Ярда?
– Мы, естественно, вызвали их, когда нигде не смогли найти девушку, и они, что тоже естественно, захотели расспросить того, за кого она собиралась замуж. Мне кажется, что они тебя чуточку подозревали, но только до тех пор, пока кое чего не узнали.
– Слава богу! – произнес Каллендер и откинулся на подушки. – Значит, я вне подозрений.
– Конечно же! Послушай, кузен, что с тобой творится? Тебе будто и дела нет до того, что случилось с Фелицией. Тебе разве не хочется знать, что с ней? Ее видели.
Стоун негодующе шагал туда сюда по комнате, а Каллендер пытался собраться с мыслями.
– Так она в безопасности? – спросил он.
– Полагаю, что с точки зрения закона это, пожалуй, и так, но мне лично кажется, что ей угрожает смертельная опасность. Ее видели с тем типом, с Ньюкаслом.
Каллендер вскочил с кровати. На нем были расстегнутые брюки и несвежая рубашка.
– Ньюкасл! – воскликнул он. Схватив кузена за воротник, он уставился ему прямо в глаза безумным взглядом. – Что он с ней сделал?
– Я, разумеется, не могу знать, – отвечал Стоун, высвобождаясь из рук кузена. – Но полицейские сказали, что на ней было надето что то, что сама она называла свадебным платьем.
– И они не остановили ее? И не забрали с собой? Боже мой!
– Так вот. Они сказали, что ни один закон не запрещает девице, находящейся в здравом уме, выйти замуж, а также прогуливаться ночью вместе с мужем на свежем воздухе, если они того пожелают. Пусть даже и на кладбище. А мне кажется, он их чем то напугал.
Каллендер схватил валявшееся на стуле пальто и начал рыться в его карманах. На пол полетел обломок трости, но он не обратил на него внимания. Наконец он отыскал замызганную книжонку и с ликующим видом махнул ею перед глазами кузена. Плюхнувшись на стул, Каллендер всецело погрузился в перелистывание страниц.
– Он погубил мою жизнь, – пробормотал он. – А теперь я погублю его.
– Слушай, Реджи, – начал было Стоун.
– Помолчи, дурак! Не видишь, что ли, я читаю?
– Вижу, что я здесь ничем не смогу помочь, – произнес Стоун, еще более ошарашенный от того, что кузен поднял с пола обломок трости и с победоносным видом его держит. – Я пошел. Когда придешь в чувство, если такое вообще случится, ты, пожалуй, сможешь что нибудь сделать, чтобы помочь спасти мисс Лэм.
Он неторопливо вышел из комнаты и уже почти спустился, когда услышал, как Каллендер яростно вопит, обращаясь то ли к кузену, то ли ко всему миру:
– Спасти ее? Ее спасу я! Я единственный, кто может это сделать! Только я знаю как!
Найджел Стоун ни разу не оглянулся. Он запер за собой входную дверь и вышел навстречу солнечным лучам, которые сияли для него впервые с момента его прибытия в Лондон. Он радостно посчитал, что это добрый знак. Пусть кто то убегает, пусть даже кого то похитили, а кто то явно спятил, но какое это имеет значение? Он спешил на встречу с мисс Пенелопой Лэм и собственной судьбой был совершенно доволен.
Несколькими минутами позже из той же двери вышел Реджиналд Каллендер и сощурился от солнечного света. Волосы его были растрепаны, галстук сбился набок, шагал он нетвердой походкой. Он попробовал остановить кэб, но первые два кучера, лишь взглянув на него, предпочли не останавливаться. Третий остановился в нескольких ярдах, и Каллендер, шатаясь, бросился к нему. Кучер глянул на него с козел.
– Перед тем как сесть, покажи ка свои денежки, – сказал он.
Каллендеру пришлось снова перебрать содержимое своих карманов. Он вытащил книжонку Салли, одну половину сломанной трости, потом другую. Перечень его имущества завершала небольшая фляжка.
– Похоже, тебе придется идти пешком, – сказал кучер, и лошади порысили дальше.
Каллендер швырнул вслед удаляющемуся кэбу «Вампира по имени Варни».
– Это мне больше не нужно, – закричал он. – И ты мне больше не нужен!
Вдруг он понял, что привлек внимание нескольких прохожих и что стоит он посреди тихой улочки и орет, как базарная торговка. Он узнал соседа, который всегда дотрагивался до полей шляпы в знак приветствия, а сейчас старательно отводил взгляд. Каллендер увидел, что размахивает сжатыми в кулаке обломками трости и фляжкой. Он запихал их обратно под пальто и поспешил прочь.
До кладбища Всех Душ путь был неблизкий.
Мысли Каллендера неслись много проворнее его ног, но по замкнутому кругу. Он все потерял: свое состояние, любовницу, невесту и ее состояние. Этот список крутился у него в голове, как молебен, и его начали посещать подозрения: а не теряет ли он заодно и рассудок. Собственно, он подумал, что было бы неплохо сойти с ума окончательно, поскольку иначе оставалось лишь выдерживать осаду демонов, окруживших его в этом мире.
Теперь он хотя бы знал, кого винить. Ньюкасл ведь даже вызвал призрак его дяди, и теперь Каллендер готов был поверить, что и имение дяди медиум каким то образом ухитрился присвоить. Но Ньюкасл, конечно, никакой не медиум. Он вампир.
Это объяснение казалось Каллендеру теперь таким простым. Ведь и Фелиция перед самым своим исчезновением рассуждала о вампирах, да? И все же он должен был быть благодарен Салли Вуд, поскольку именно она дала ему аляповатого вида книжонку по интересующему его вопросу, в которой он нашел не только причину своих бед, но и путь к спасению. Пусть даже и не к спасению, но хотя бы к отмщению.
Теперь Каллендер вспоминал о Салли и чувствовал угрызения совести; он сожалел, что не смог сделать ее смерть мгновенной.
Следующую свою жертву, хочется ему того или нет, он должен будет прикончить сразу. Подходя к дому Ньюкасла, он увидел, что солнце вот вот скроется за деревьями кладбища Всех Душ. Неужели и правда скоро восстанут из могил мертвецы?
Он помчался к дому Себастиана Ньюкасла, но там его взору предстало нечто встревожившее его посильнее заходящего солнца. Перед входом стоял человек в синей шинели с латунными пуговицами. Было ясно, что дом взят под наблюдение Скотленд Ярдом.
Каллендер колебался. Он собирался обыскать дом, найти труп Ньюкасла, на самом деле не умершего, и всадить в него обломок трости, но обстоятельства едва ли этому благоприятствовали. Он мог бы что нибудь разузнать у констебля, охранявшего дом, но ему не хотелось иметь дела со служителями закона, ведь теперь он сам был убийцей. Рискнуть или убежать?
Во рту у него пересохло. Найдя в кармане флягу, он выпил большую часть портвейна, а остатки разлил себе на пальто. Спиртное придало ему решимости приблизиться к дому и узнать то, что ему было нужно. Он осторожно подбирался к логову врага, стараясь при этом выглядеть достойно. В нескольких шагах от дома он решил для себя, что нападение будет предпочтительнее, чем мольбы.
– Что здесь происходит? – спросил он. – Где мистер Ньюкасл?
– Вот это мы и хотели бы выяснить, сэр. По какому делу вы к нему пришли?
– Он убежал с моей невестой. По вашему, этого недостаточно?
– Так вы мистер Каллендер? Мы с вами хотели поговорить. Что вам обо всем этом известно?
– Лишь то, что мне рассказали. Я повздорил с мисс Лэм, без всяких на то оснований, а теперь этот тип ее околдовал и увел. Вы что либо о ней знаете?
– Не более того, что вы сказали, сэр. Ее видели с ним на этом кладбище, вот там, но только один раз, и говорили с ними всего какое то мгновение.
– А его дом вы обыскали? – спросил Каллендер требовательным тоном.
– Сверху донизу, сэр.
– Вы уверены? Дом этот, знаете ли, странный, – сказал Каллендер. – Однажды ночью, когда я там находился, сами стены будто рассеивались туманом.
– Бывает, сэр! У меня тоже случались такие ночи. Да и сейчас вы, с позволения сказать, как раз в таком состоянии, пусть ночь еще не наступила.
Каллендер провел тыльной стороной ладони по пересохшим губам.
– А что бы чувствовали вы? – спросил он. – Как бы вы поступили на моем месте? Если я разыщу этого Ньюкасла, я убью его.
– Что же, сэр, на вашем месте, то есть если бы нашелся мужчина, который убежал бы с моей старухой, я бы ему поставил выпить! Верно? Не стоит к таким вещам относиться слишком серьезно. – Констебль замолчал и, прищурившись, посмотрел на Каллендера, как будто только что увидел его. – Вы не смогли бы убить леди, а, сэр?
Каллендер с трудом сглотнул.
– Что вы такое говорите? – пролепетал он. – Конечно же я на такое не способен!
– Иногда джентльмену случается потерять голову, фигурально выражаясь. А мисс Лэм нигде не могут найти, как вам известно.
– Ну вы и болван, – сказал Каллендер, развернувшись на каблуках.
– Может, и так, сэр! – крикнул констебль в спину удаляющемуся Каллендеру. – А мы сможем вас застать дома, если нам что либо станет известно?
Каллендер поспешил прочь, не утруждая себя ответом. Он был уже не в силах сдержаться ни секунды. После слов насчет того, мог бы он убить женщину… Этот простолюдин, судя по всему, ничего и не подозревал, но кто знает…
Снова проходя мимо кладбища, Каллендер заметил, что ворота открыты. Он остановился и заглянул туда. Еще несколько часов назад здесь была Фелиция. Если ее и Ньюкасла не нашли в доме, может, они все еще здесь? Каллендер вошел на кладбище Всех Душ.
В сумраке все казалось очень красивым, было похоже, что вокруг на пологих холмах раскинулся парк, поросший зеленой травой. Птицы пели на деревьях, садились на памятники из белого мрамора. Здесь был целый город мертвых, и Каллендер едва угадывал, куда нужно повернуть. Во все стороны тянулись ряды каменных фигур и надгробий, вдалеке виднелись многочисленные белые склепы.
Почти без сил брел он по улицам из мраморных надгробий к склепу дяди Уильяма. Здесь начались его страдания; возможно, здесь они и закончатся. Каллендера не покидала мысль, навеянная, по большей части, той книжонкой, взятой у Салли: вот сейчас он ворвется в этот мрачный склеп и найдет томящуюся там Фелицию, жертву злодея, которого он одолеет одним ударом своей трости из черного дерева. Стремление совершить подвиг было в нем так же сильно, как и желание еще чего нибудь выпить. Он молил небеса избавить его от этого кошмара.
Но, дойдя до цели, он обнаружил перед склепом некоего ангела мстителя. Перед местом последнего пристанища его дяди сидел человек в синем. Левая рука у него была забинтована.
– Мистер Каллендер, – обратился он. – Отдаете последние почести?
– Я вас не знаю, – сказал, пятясь, Каллендер.
– Значит, нам с вами следует познакомиться. Что привело вас сюда в этот вечер?
Каллендер не сразу обрел дар речи.
– Я слышал, что здесь видели мисс Лэм, – сказал он наконец.
– На этом самом месте? Кто вам это сказал? Никак не мои люди, могу вас уверить.
– Это единственное место, которое мне здесь знакомо, – сказал Каллендер. – У вас за спиной склеп, где покоится мой дядя.
– Понятно. А лежит ли он там один?
– Что, там есть кто то еще? – спросил Каллендер пораженно. – Фелиция? Ньюкасл?
– Нет, сэр, – ответил главный констебль.
– Так где же они?
– Этого мы пока не знаем. – Главный констебль встал. – Но зато нам известно, что в склепе находятся два трупа, которым там быть не полагается, и оба чудовищно изуродованы. Это тела двух мальчишек. Что вы на это скажете, мистер Каллендер, а, сэр?
Каллендер попятился, почти уверенный в том, что все происходящее просто привиделось ему спьяну. Полицейский из Скотленд Ярда лишь посмотрел на него. Каллендер развернулся и побежал.
«Как здорово бежать», – думал Каллендер. Легкие обжигало, сердце колотилось, а в желудке бурлило, но он несся прочь, все дальше и дальше. Оглянувшись, он увидел, что неподвижная фигура человека в синем стала совсем крошечной и нестрашной, похожей на оловянного солдатика.
Но все же, видя, как быстро темнеют небеса, Каллендер пустился бежать. Он мчался мимо памятников и гробниц, сквозь железные ворота, а потом по улицам, и прохожие шарахались в стороны от одного его вида. Разок он свалился в сточную канаву, а когда стал подниматься, то столкнулся лицом к лицу с фонарщиком, уже вышедшим на работу.
– Так скоро? – вскрикнул Каллендер и побежал дальше. Он понимал, что должен вернуться домой до наступления ночи.
Он никак не мог поверить в собственную удачу, когда оказался наконец в безобразном пустом доме, в своем убежище. Каллендер поискал в карманах ключ и застонал от досады, не найдя его. В панике он начал стучать в дверь, а потом с изумлением понял, что она открылась. Он смутно припомнил, что вообще не брал с собой ключ и не запирал дом. Каллендер вошел, захлопнул дверь – солнце уже заходило. Замок щелкнул. Теперь он в безопасности.
Каллендер упал на колени в темном коридоре. Для него все было кончено, и он это понимал. Он шатался по пустым комнатам, а за окнами гасли последние лучи солнца.
На глаза у Каллендера наворачивались слезы, и за это он себя ненавидел. Стоило бы плакать о Фелиции Лэм или о Салли Вуд, даже о дяде Уильяме, но все эти люди его обманули. И Каллендер плакал о себе самом. Но все без толку.
Он бил ладонями о голые стены; он проклинал вселенную, но ей до него дела не было.
В конце концов отчаяние заставило его обратиться к самому себе, ведь больше никого и не оставалось. Но себя ему было мало. Ему нужно было раздобыть бутылку, чтобы хоть она составила ему компанию.
За прошедшую неделю он успел отлично выучить дорогу в винный погреб. Он уже подумывал, не переселиться ли ему туда жить, среди пыльных бутылок и ящиков с тканями, которые кузен привез из Индии. Из этих дешевых тряпок он сможет устроить себе там постель, и вино будет всегда под рукой. Эта мысль ему понравилась. Он прошел через кухню и в кладовке с продуктами отыскал огарок свечи, чтобы осветить себе путь.
Темные ступеньки стали ему верными друзьями, а мрачный подвал, где он оказался, – прибежищем. Отыскав полку с портвейном, он выбрал из оставшихся бутылок вино самого лучшего урожая. Отбив горлышко, он стал лить себе в глотку ароматный красный напиток. Пришлось выплюнуть осколок стекла, что ж, ничего страшного, он всего лишь порезал губу.
Каллендер сел на пыльный пол и осмотрелся. Он выпил еще и заметил, что в подвале что то изменилось. Один из тяжелых индийских ящиков стоял не в общем штабеле, а в середине подвала. И крышка была не прибита.
Каллендер с опаской подошел к ящику. Поставил свечу, чтобы освободить обе руки. Стоило ему прикоснуться к крышке, и она с грохотом упала на каменный пол.
Казалось, что внутри лишь разноцветные хлопковые ткани, но Каллендер не успокоился и отбросил рулоны в сторону. И под ними увидел лицо Себастиана Ньюкасла.
От потрясения Каллендер лишь через мгновение обрадовался своей находке. Вот он и обнаружил логово вампира, причем в подвале своего же собственного дома. Где и в каком состоянии ни находилась бы сейчас Фелиция, но тот, кто обманул ее, обманулся и сам. Каллендер усмехнулся: хитрый план сорвался, а как отлично все было придумано. Вампир, несомненно, полагал, что спрятался весьма изобретательно; он и не догадывался, что Каллендера мучает такая же неутолимая жажда, как и его самого. Каллендер швырнул на пол еще несколько рулонов хлопковой ткани и увидел, что Себастиан Ньюкасл раздет до пояса. Один вид полуголого совратителя привел Реджиналда в исступление.
Вокруг царил сумрак. Каллендер понимал, что солнце уже зашло. Он знал, что чудовище уже может броситься и уничтожить его. Он вытащил из под одежды обломок трости; один из концов был острым, как игла. Теперь необходимо что то, чем он нанесет решающий удар, и найти это нужно немедленно. Подойдет и винная бутылка: можно ударить донышком.
Каллендер почувствовал, как заколотилось сердце в его собственной груди, и это подсказало ему, куда именно нацелить удар. Он прикоснулся сломанным концом трости к холодной и гладкой коже. И ударил по другому концу тяжелой бутылкой.
Черное дерево вонзилось в податливую плоть, и с губ трупа сорвались стенания, и голос был очень высокий. Потрясенный Каллендер вбивал палку все глубже и глубже. После каждого удара раздавался слабый стон, от которого у него мурашки ползли по спине. В предсмертной агонии было что то сверхъестественное. Что то здесь было не так.
Тело вампира задрожало. Сначала оно заметалось из стороны в сторону, а потом рассыпалось, будто пустой панцирь. Куски тела полетели в разные стороны. По полу погреба покатился стеклянный глаз. Кожа раскрошилась. И нечто начало вырываться на волю.
Обломки тела Себастиана летели во все стороны, некоторые падали там же, в ящике. Большая часть его лица легла возле другого лица, которое до того было скрыто внизу.
Среди кусков воска лежала Фелиция Лэм, и в ее груди торчал глубоко вонзившийся обломок трости Каллендера.
Каллендер не мог понять, почему из раны не идет кровь. Откуда ему было знать, что в теле девушки не осталось ни капельки крови. Она была бледна, как мраморная статуя. Золотистые волосы, которые он впервые видел распущенными, рассыпались вокруг ее головы, будто нимб. А вокруг нее лежали куски восковой фигуры, напоминавшие о жестокой последней шутке Ньюкасла.
Каллендеру показалось, что ресницы Фелиции затрепетали, губы приоткрылись, а пальцы потянулись к разорванному сердцу. А потом она замерла. И на ней было платье из белоснежного шелка. Она походила на спящего ангела.
На мгновение его свеча ярко вспыхнула.
Каллендер засмеялся, не в силах сдержаться. Брал в руки куски воска и топтал их ногами. Найдя еще одну бутылку, он отбил ей горлышко и стал пить из этого стакана, который острой кромкой резал ему губы.
Услышав шаги у себя над головой, он понял, что пришли за ним, и снова засмеялся.
Реджиналда, изо рта у которого капала кровь, обнаружили возле пробитого насквозь тела его возлюбленной. Найти его удалось по бессвязным звукам, которые он издавал.
Это были трое мужчин в синей форме, и один из них держал в перевязанной руке фонарь. Позади них показался Найджел Стоун, с извиняющимся видом показывавший ключ. В свете фонаря винный погреб наполнился пляшущими тенями.
– Мистер Каллендер, – обратился к нему главный констебль. – Что вы сделали с мисс Лэм?